Очерки из истории Грузии (КВ выпуск 5 за 1900)

ВЫПУСК КАВКАЗСКИЙ ВЕСТНИК № 5 ЗА 1900 ГОД
Очерки из истории Грузии и присоединение ее к России .
(Продолжение).
II.
В VII веке до P. X. усиливаются хазары, народ, кочевавший около берегов Волги и Каспийского моря и известный у древних писателей под именем скифов, и начинают тревожить своими нападениями кавказские народы. Последние, соединившись вместе, перешли Кавказский хребет, вторглись в землю хазар, разрушили несколько городов и, набрав пленных, вернулись обратно. Но вскоре после этого хазары, избрав себе царя, поднялись и пошли на юг чрез Каспийские ворота. Никто не мог устоять пред их многочисленностью: они предали разорению все, что встретилось им на пути, вплоть до Арарата; уцелели только некоторые места в Карталинии и Мингрелии. В этом походе хазары открыли и другой путь чрез Кавказские горы, известный в наше время под названием дарьяльского. Нашествия свои они стали повторять все чаще и чаще, до тех пор, пока таргамосиане не сделались их данниками. Владычество хазар продолжалось до изгнания их персами в царствование Аферидуна.
Персидский царь Аферидун, пылая мщением против хазар, разорявших не только Грузию и Армению, но и владения персов, отправил против них своего полководца Ардама с большим войском; к нему с восторгом присоединились грузины и армяне, и хазары вскоре были совершенно изгнаны из этих стран. Ардам, освободив, таким образом, Грузию, дал народу полное право исполнять свои обычаи; грузины в свою очередь, видя его расположение к ним, слушались его и повиновались ему во всем. Он построил город Дарубанди, нынешний Дербенд, в теснине между горами и морем, и укрепил его железными воротами для защиты от вторжения хазар. Затем он окружил город Мцхет крепкою каменною стеною, и первый ввел в Грузии употребление камня и извести на постройку; до него же грузины не знали способа соединять известь с камнем. В царствование Аферидуна персы нисколько не стесняли грузин налогами; напротив, они всеми средствами старались усилить их до такой степени, чтобы они одни могли удерживать хазар, столь опасных как для Грузии, так и для Персии. Но дела приняли другой оборот, когда на персидский престол вступил сын Аферидуна — Ирадж: персы умножили численность своих войск в Грузии и начали требовать дани. Это возмутило народ, и грузины, воспользовавшись наступившей в Персии междоусобной войной, напали на персов, разбили их на голову и изгнали из Грузии.
Персы после этого несколько раз пытались подчинить грузин, но попытки эти всегда оканчивались для персов неудачно. Так, персидский царь Кай-Хосро или Кир, разгромив Армению, после многих кровопролитных битв занял часть Грузии; но лишь только он возвратился в Персию для покорения Туранистана, оставшиеся в Грузии войска его были истреблены грузинами. Между тем Кай-Хосро своими победами над туранцами и многими другими народами заставил их покинуть свои земли и искать убежища в чужих странах. Таким образом рассеянные туранцы, ассирияне, греки и даже хазары во множестве пришли с своими семействами в Грузию и просили позволения поселиться в ней. Мцхетский мамасахлис, с общего согласия других владетелей этой страны, дал им места и водворил их среди грузинского населения, точно так же, как и евреев, рассеянных раньше этого времени Навуходоносором.
Таким образом народонаселение Грузии вскоре еще более умножилось и усилилось. Но с этих пор у грузин изменился общий с армянами язык и из слияния разных наречий составился новый язык — грузинский. В тоже время изменяются к худшему религиозные обряды грузин; родственная неприкосновенность при браках исчезает; погребение мертвых выходит из обычая и мертвых употребляют в пищу. Как ни грустно сознаться в этом факте, однако, не подлежит сомнению, что до пришествия Христа почти все кавказские народы питались мясом людей, принесенных в жертву идолам, или умерших естественной смертью; примеры этого они видели также у своих соседей.
Но Грузия не долго пользовалась свободой: персидской царь Бааман, прозванный Ардаширом, среди многих других завоеваний, успел покорить и Грузию и наложить на нее дань.
Этим кончаются народные предания, заключаемые в себе события, предшествовавшие походу Александра Македонского в Азию.
III.
В IV столетии. до P. X. на историческую сцену выступает Александр Македонский, который вместе с Персией подчинил также своей власти Грузию. Он нашел ее страною безверия и безнравственности, но населенною воинственным народом, имевшим укрепленные города. В короткое время он овладел всеми этими городами, за исключением только очень немногих Последний мцхетский мамасахлис Самар был убит в сражении. Овладев Грузией, Александр делает попытку уничтожить даже внешние признаки некоторой самостоятельности ее, поставив в ней, вместо мамасахлисов, своего наместника свирепого и самовластного Азона Патрика с отрядом телохранителей, а сам удалился в Персию. По уходе и смерти Александра, жестокий и бесчеловечный Азон разрушил стены Мцхета и других укрепленных городов Грузии, покорил Мингрелию до моря и сделал своими данниками осов, леков и хазар. Он ввел в Грузии идолопоклонство, стал истреблять влиятельных туземцев и довел народ до крайности и отчаяния. Эти-то крайние обстоятельства вызывают в Грузии восстание во имя своей независимости, восстание, о котором народное предание рассказывает следующее.
Во время наместничества Азона в Грузии, в Мцхете жил один юноша, по имени Фарнаоз. Он был племянник последнего мцхетского мамасахлиса Самара, убитого вместе с отцом Фарнаоза Александром Македонским. Фарнаоза, в то время еще трехлетнего младенца, мать увезла во внутрь Кавказа. Там возмужав, он возвратился на родину в Мцхет. Это был муж мудрый, неустрашимый воин, искусный охотник, но боясь преследований со стороны Азона, он скрывал свои природные качества. Между тем он приобрел известность и расположение Азона. Много раз уговаривала его мать не сближаться с опасным Азоном; она даже предлагала оставить Грузию и переселиться в Персию, откуда была сама родом. Фарнаоз долго колебался последовать совету матери; наконец, когда уже согласился с нею, ему в одну ночь приснился сон: он увидел себя в пустом и мрачном доме, где томился, не находя выхода; но вскоре туда проник солнечный луч, обхватил его, поднял и вывел в поле. Здесь он увидел, что солнце у ног его и что поле роскошно покрыто росою; тогда он снял рукою свежую росу и обмыл ею свое лицо. Проснувшись, Фарнаоз был удивлен подобным сном и подумал, что в Персии ему предстоит счастье. Мечтая об этом, он в тот же день отправился один на охоту и преследовал оленей в Дигомском поле; животные убежали в лощины, окружавшие местность, где ныне Тифлис. Преследуя свою добычу, Фарнаоз попал в одного оленя стрелою; животное, пробежав несколько шагов, упало у подошвы одной скалы, до которой Фарнаоз добрался только к вечеру. Здесь его настиг сильный дождь и он, отыскивая место, куда ему укрыться от дождя, увидел пещеру с заложенным входом. Фарнаоз быстро выломал преграду, вошел в пещеру и был поражен несметным богатством, хранившимся в ней. Изумленный и приведенный в восторг, Фарнаоз вспомнил о своем сновидении, вышел из пещеры, тщательно закрыл вход в нее и поспешил сообщить о случившемся с ним своей матери; вместе с нею он по ночам стал приезжать туда и перевез таким образом весь клад в свой дом.
Видя себя обладателем огромного богатства, Фарнаоз решительно отказался от намерения переселиться в Персию; у него явилась уже другая мысль, — мысль освободить Грузию от тирании Азона и восстановить свои права на нее. Грузины с восторгом встретили явившегося на избавление их Фарнаоза. Но не надеясь на свои собственные силы, Фарнаоз обращается с просьбой о помощи к правителю Мингрелии Куджи, который охотно вступил с ним в союз. Осетины и лезгины, с трудом платившие дань Азону, также присоединились к Фарнаозу и тем значительно увеличили его войско. В то же время Фарнаоз получает помощь от сирийского царя Антиоха I и армянского наместника. Азон бежал в Кларджети, где еще держался около года, но в сражении при Артануджи он был убит, а войска его рассеяны. После этого Фарнаоз овладел всею Грузией; с этого времени начинается здесь эпоха царей. Первым царем ее был Фарнаоз, родоначальник династии Фарнаозов. Летописи Грузии разделяют царей ее на 4 династии: 1)династия Фарнаозов, 2) Арзассидов, 3) Сассанидов и 4) Багратидов.
Насколько можно судить по грузинским летописям, царство Фарнаоза имело границами: Главный Кавказский хребет, реку Энгури, берег Черного моря до нынешнего Батума, оттуда горы, с которых берет начато река Чорок со своими притоками, до озера Палакацио; далее цепь гор, идущих по правому берегу реки Дебеда до Куры и, наконец, Алазань с восточными своими притоками.
Сделавшись царем Грузии, Фарнаоз прежде всего укрепил разрушенные врагами города и крепости, а затем начал вводить надлежащий гражданский быт. Царство свое он, по примеру персидских сатрапов, разделил на 9 частей или эриставств; каждым эриставством правил так называемый эристав, что значит глава народа. Эриставы были главными участниками управления и исполнителями царского повеления; каждый из них представлял собою царя в своем эриставстве, с правом передачи должности своему потомству. В ведении эриставов находились, в разных местах, спасалары (военачальники) и тысяцкие; сами же эриставы подчинялись спаспету (главнокомандующему), который безотлучно находился при особе царя. Все эти сановники собирали также подать с народа и представляли ее царю.
Устроив благосостояние подданных своих, сам государь, как отец и верховный судья, отчасти для сближения своего с ним и для познания нужд его, для производства суда и расправы, назначил себе срочные местопребывания в разных частях государства. Весною и осенью престол его находился во Мцхете, летом — в эриставствах Кларджетском и Эгрисском, а зимою — в Гатчиани.
К этому времени относится образование четырех сословий: 1) мтаварское или тавадское, соответствовавшее феодальному или удельно-княжескому; 2) азнаурское, равняющееся рыцарскому; 3) мокалакское — горожан, и 4) глехское — крестьянское. Мтавары или тавады происходили преимущественно от владетелей тех частей Грузии, которые образовались при разделении ее между наследниками Картлоса или от потомков иноземных царей. Азнаурами, по свидетельству летописи, названы сподвижники македонского наместника Азона, от которого будто бы происходит и само название азнаури; но вернее производит это слово от армянского «азни», что, как и азнаури, значит «благородный». Все эриставы были из сословия мтаваров. Мтавары владели не только поземельною собственностью и крестьянами, но имели так же, как и цари, своих подданных азнауров (которых наше правительство переименовало в дворян), снабженных землями и крестьянами; тот не мог быть азнауром, кто не имел населенной деревни и не мог, по первому призыву своего тавада, явиться к нему готовым на войну с значительным числом воинов, лошадей и разных принадлежностей походной жизни.
Фарнаозу же грузинская народность обязана введением грамотности и изобретением собственного национального алфавита, известного под названием «мхедрули». Этот древний алфавита, как видно, составлен из зендского и с таким искусством, что можно положительно сказать, что даже в наше время нет ни у одного народа алфавита, так хорошо приспособленного к языку, как у грузин. Петр Услар, разбирая и сравнивая его с другими, говорит: «если смотреть на грузинский алфавит в отношении к самому грузинскому языку, то нельзя не сознаться, что он удовлетворяет всем условиям: едва ли это не есть совершеннейший из всех существующих алфавитов. Каждый звук выражается особым знаком, каждый знак постоянно выражает один и тот же звук. Во всех европейских языках есть камень преткновения — орфография; для грузин, благодаря совершенству их алфавита, этой трудности почти не существует».
К сожалению, осязательных доказательств письменности того времени, по причине беспрерывных разорений страны, уничтоживших все памятники просвещения народа, не сохранилось. По мнению Баратова, эти литературные памятники, как произведения язычества, истреблены по принятии грузинами христианской религии; такое преследование их видно уже из того, что христианское духовенство IV века, вероятно, желая отклонить народ от чтения древних книг, составило новый алфавита, называемый «хуцури».
Шестидесятилетнее царствование Фарнаоза ознаменовано особенным вниманием к нему сирийского царя Антиоха I Сотера, который назвал царя Грузии своим сыном и утвердил за ним царский венец.
С тех пор, как потомки Картлоса составили из себя одно нераздельное государство, управляемое царем, то и религия, как единственный закон у всех вообще азиатских народов, не могла оставаться в неопределенных формах и требовала ясной системы. Исполненный уважения к вере предков своих, Фарнаоз первый решился установить в Грузии религию Зороастра — этого древнейшего законодателя и философа востока; а преемники его с успехом продолжали это важное предприятие, послужившее некоторым образом к развитию обычаев народа. Высокие, уединенные башни, или холмы в глуши лесов, над которыми всегда носились многочисленные стаи птиц и рыскали хищные звери, были единственными кладбищами древних грузин. Туда выставляли на съедение животным тела умерших, не зарывая их в землю, и более о них не вспоминали.
Грузины-язычники имели храмы, которые отличались от обыкновенных жилищ кубическою формою с куполом. Замечательнейшие из них, по свидетельству Страбона, находились: один в Месхии, а другой на границе Албании. В Мцхете было главное жилище магов. Знаменитая статуя Ормузда, возвышавшаяся на левом берегу Арагвы, обращала на себя взоры жителей этого города, и они, покорные строгой воле жрецов, каждое утро, с первыми лучами восходящего солнца, поклонялись ей с кровлей своих домов. Жертвоприношение всегда совершалось пред алтарем капища его с особенными обрядами. Представляя богов карателями человечества, грузины старались укротить гнев их человеческими жертвами: юноша, пожираемый пламенем, считался драгоценнейшим приношением. На могиле родоначальника картвелов в городе Картли Фарнаоз, как гласит предание, поставил громадную статую идола Армаза или Ормузда. Грузинский царевич Вахушт пишет, что статуя Армаза была громадного размера, облаченная в золото, глаза его сделаны из драгоценных камней и блестящая корона из таких же камней украшала его голову. Для него был учрежден день религиозного празднества, которое совершалось у подножия его. При большом стечении народа, туда приезжал царь в сопровождении вельмож, и при звуках труб и барабанов совершалось жертвоприношение: одни резали быков, другие баранов, оленей и диких коз, а некоторые доходили до такого страшного фанатизма, что приносили в жертву своих детей. Потом начинались пиршества, танцы и другие увеселения, продолжавшиеся три дня. Такие торжества были учреждены и в честь других богов.
Кроме того, Фарнаоз ввел почитание Гаци и Гайма. Преемники же его присоединили еще сюда почитание идолов Задена, Афродиты, Аниани и Даниани. Но Армаз был самым главным богом. (В имени Задена, говорит Броссе, легко узнать греческого Зевеса, а Даниани есть искаженное грузинами имя греческой Дианы).
Кроме того, летописи приписывают Фарнаозу учреждение в Грузии престолонаследия, восстановление и украшение разоренных городов, построение Шорапани — знаменитого в древности складочного места товаров, шедших из Индии в Европу, и множество других полезных деяний. Вообще царствование Фарнаоза было эпохою радости и спокойствия, и все твердили: «благословляем судьбу, даровавшую нам царя, из рода наших предков, который освободил нас от бремени поборов и иноземного угнетения».
После смерти, тело Фарнаоза предано было земле у лоджия идола Армаза.
IV.
Во мраке следовавших затем веков, наполненных борьбой с Арменией и другими соседями, мелькает лишь несколько славных имен, из которых одно, царя Адерка (3 г. до P. X.—55 по P. X.), замечательно тем, что в его царствование родился Спаситель мира, а другое — царя Мириана (263—342 г.), тем, что при нем в Грузии является равноапостольная Нина и насаждает здесь свет христианского учения.
Собственно говоря, начало насаждения христианской веры в Грузии восходит к временам апостольским. Летописи грузинские, а также греческие писатели X, XI и XII веков сохраняют предание, по которому Иверия, при разделе стран для проповеди между апостолами, досталась по жребию Пресвятой Деве. Действительную же проповедь евангелие в этой стране приписывают апостолу Андрею.
По сказанию летописца, апостол Андрей через Каппадокию и приморской город Трапезунд проник в западную Иверию и город ее Дидачара (Адчара) первый увидел этого проповедника евангелия. Распространяя евангелие далее, он побывал в Кларджете (Кларджет в то время принадлежал грузинам и находился у границ Анатолии на юго-запад от Ахалцыха; там и до сих пор видны развалины древних памятников процветавшего христианства), Ацквере (это один из древнейших городов Грузии при р. Куре у входа в Боржомское ущелье, теперь местечко Ацхур), Цхуме (нынешний Сухум), Мингрелии, Абхазии и других местах. Что его проповедь была не безуспешна, об этом можно судить по тому, что хотя семена евангелия были подавляемы царем Адерком, воздвигшим вскоре гонение на новообращенных, однако ж, идолопоклонство и огнепоклонство потеряли в значительной степени свою силу, и могила Симона Кананита, спутника апостола Андрея, — могила и до сих пор показывается в горах Абхазии, — скоро сделалась предметом благоговения для самых диких обитателей Кавказских гор. Благодетельным следствием этой проповеди было уничтожение жестокого, кровавого обычая приносить в жертву богам младенцев и съедать трупы мертвых людей. Царь Рев (186—213), уничтоживший этот языческий обряд, стяжал себе за то в истории имя «Праведного».
С этих пор христианская религия в стране распространялась хотя медленно, но беспрепятственно, а уважение и расположение к ней проникло даже до царского двора (при царе Мириане); тем не менее религиозные празднества исполнялись в полном блеске по старому народному обычаю.
Великому событию просвещения Грузии предшествовало одно обстоятельство, подробно описанное в грузинских летописях. Иудеи, поселившиеся в Грузии со времен Навуходоносора и жившие в столице ее Мцхете, ежегодно посылали на Пасху в Иерусалим своих представителей, чрез которых молва о чудесах Спасителя скоро распространилась по всей Грузии. В год крестной смерти Христа, в числе посланных был еврейский юноша, по имени Элиоз, один из воинов, находившихся при Кресте Господнем. Ему по жребию достался хитон Спасителя, который он и принес с собой, возвратившись в Мцхет. Вместе с тем, Элиоз распустил молву о великом проповеднике, выдававшем себя за Миссию. Рассказы его были так красноречивы, что обратили на себя внимание грузинского царя Фарсмана I. Последний старался завладеть хитоном, но он был тщательно скрыт от поисков.
Это предание было еще свежо, когда среди безверия Грузии явились туда апостолы: Андрей Первозванный и Симон Кананит.
Но полною своею победою над язычеством в Грузии христианство обязано равноапостольной Нине. Из биографии ее, написанной современницею ее грузинской царевною Саломе, видно, что св. Нина была дочерью Завулона, римского полководца, служившего в войсках Максимиана, родом из каппадокийского местечка Коластри, и Сусанны — сестры иерусалимского патриарха, родственницы св. великомученика Георгия. Двенадцати лет св. Нина с родителями своими прибыла в Иерусалим. Здесь отец ее Завулон, с благословенья родственника своего, патриарха Ювеналия, и с согласия супруги своей, удалился на берега Иордана, в пустыню; а Сусанна поступила в число диаконисс при храме. Тогда дядя Нины, иерусалимский патриарх, отдал ее на воспитание одной благочестивой старице. Под ее руководством Нина в продолжение двух лет основательно изучила правила веры и христианского благочестия; от нее же она узнала и о судьбе хитона Господня. Мысль сделаться просветительницею Иверии и отыскать святую одежду всецело овладела Ниною. День и ночь молилась она Пресвятой Деве, прося ее помощи. Богоматерь явилась ей в сонном видении, вручила крест, сложенный из виноградных лоз, и сказала: «иди в Иверскую страну, благовествуй там евангелие Господа Иисуса, и обрящешь благодать у него. Я буду тебе покровительницею». Проснувшись и увидав в своих руках чудный крест, Нина со слезами облобызала его и, перевязав его своими волосами, с радостью поспешила к патриарху, рассказала ему о чудном видении и посольстве Богоматери. Патриарх не препятствовал ее высокому назначению и, благословив, с молитвою отпустил ее в далекий путь. В то время из Иepyсалима отходили в Армении 50 дев, бежавших от Диоклетиана, который одну из них, красавицу Рипсиму, хотел было провозгласить своею супругою. С этими благочестивыми девами св. Нина достигла Армении. Но здесь она едва не сделалась жертвою армянского царя Тиридата, который, в угоду Диоклетиану, отыскал всех ее спутниц, и, когда они отказались принять брачные условия, предал мученической смерти. Избавленная судьбою от участи своих подруг, Нина скрывалась сначала в северных частях Армении; но в следующем году, в июле месяце, она отправляется в Грузию.
И вот, в начале IV века, при основателе династии Сассанидов, царе Мириане, современник Константина Великого, св. Нина является в стране ей чуждой, на истоках неведомой ей реки (Куры) и, следуя по ее течению, достигает города Мцхета, куда в то время со всех концов Грузии стекался народ на празднество в честь богов Армаза и Задена. На высокой горе гордо стоял исполинский кумир Армаза, весь горевший золотом; по сторонам его другие, поражавшие огнем, как говорит предание, всякого, дерзавшего подступать к ним без воли жрецов. Гремели трубы, курился фимиам, лилась кровь жертв; царь Мириан со всем народом распростирался ниц пред бездушными идолами, и только одна чуждая, никому неведомая дева не преклонила колена. Взволнованная этими грубыми сценами идолопоклонства, Нина обратилась с молитвою к Богу об истреблении идолов. И внезапно, среди ясного и тихого дня, разразилась страшная гроза с громом и молнией, и именно над тем местом, где стояли идолы; капище рушилось, и среди развалин его лежали остатки разбитых, поверженных кумиров. В ужасе бежали царь и народ; на развалинах осталась одна Нина, спокойно смотревшая на возникшую и утихшую около нее бурю. Этот случай послужил проповеднице доказательством ее высокого призвания. Чрез три дня она поселилась во Мцхете.
С этого времени начинается ряд подвигов и чудес св. Нины, память о которых сохранилась в местных преданиях, записанных и царем-летописцем.
Вскоре дела и поведение св. Нины приобрели ей уважение в обществе и распространили мнение о ее чудотворной силе. Между первыми учениками ее были раввин Абиаторъ с семейством, некоторые из царских слуг и придворных и, наконец, сама царица, которую св. Нина исцелила от тяжкой и долговременной болезни. Царь Митлан, удивленный неожиданным выздоровлением жены, призвал Нину и с сочувствием беседовал с нею о евангелие и Христе, но сам все еще не решался принять христианскую веру, пока случай не заставил его торжественно вступить в христианство.
Однажды Мириан был на oxoте в соседних горах и там его застиг такой густой туман, что, хотя это было днем, но темнота показалась ему мрачнее ночи. Свита его рассеялась. В ужасе и отчаянии он бросился с коня и, подняв руки к небу, умолял о помощи богов; но, не видя ее, призвал Бога Нины и, как только произнес обет крещеная, мрак исчез.
Собрав свиту, он объявил ей о своем обете и направился обратно во Мцхет. Вся царская семья и народ, узнав о чудесном событии, вышли царю навстречу. Не заезжая во дворец, царь посетил хижину Нины, пал на колени перед животворящим крестом ее и предался Христу. Тогда же отправил он посольство к императору Константину Великому с просьбой прислать епископа и священников для совершения крещения грузинского народа и исполнения церковных обрядов, между тем как Нина и ученики ее должны были приготовить народ к принятию новой веры. В тоже время, по приказанию Мириана, был вырублен царский сад и на его месте построен деревянный храм во имя Спаса.
Весть о желании Мириана вступить в христианство была принята при дворе Константина Великого с восторгом. Поэтому немедленно был освобожден из аманатства сын Мириана, Бакар, и с ним же отправлены в Грузию епископ Иоанн (по некоторым известиям Евстафий, возведенный на первом вселенском соборе в сан анатолийского патриарха) и несколько священников с иконою Спасителя и св. мощами. По прибытии духовенства, Мириан разослал повеление ко всем эриставам, чтобы они с их подвластными со всех концов Грузии собрались в Мцхет, и когда большая часть их явилась в столицу, царь всенародно принял крещение вместе со своим семейством; примеру его последовали государственные сановники, полководцы, воины и весь народ.
Воодушевленная таким великим успехом, св. Нина отправилась в другие места Грузии, всюду внося свет евангельского учения, и после 35-летняго апостольского подвига скончалась близ нынешнего города Сигнаха в Кахетии.
Так быстро и мирно без борьбы, без насилий совершилось в Грузии всеобщее принятие христианской веры в то время, когда ни догматы веры, ни церковные обряды не имели еще определенной системы и формы, и только через 7 лет, т. е. в 325 году, приняв постановления первого Никейского вселенского собора, церковь грузинская была причислена к антиохийскому патриаршеству, от которого более столетия была в зависимости.
Насколько безмятежно вошло христианство в жизнь, этой страны, можно судить по одному тому, что в ней никогда не было никаких сект; даже в средние века, когда зловещее пламя костров пылало не только во всей западной Европе, но изредка и в России, знаменуя собою обострившуюся борьбу христианства с противоречащим ему мировоззрением язычников и сектантов, Грузия не знала ни этой борьбы, ни костров. Благодаря отсутствию такой борьбы Грузия, кажется, более всех других христианских народов сохранила обычаи и поверия старины, являющиеся до сих пор живыми осколками до христианского прошлого.
Простотой своих божественных заповедей, доступных не одним высоким умам, но и самому неразвитому сознанию, теплотой чувства и веры христианство победило непривыкшие к мудрствованию сердца грузин и с тех пор, слившись воедино с национальной идеей, оно одухотворило и смягчило кротким светом своим вековечную борьбу этого племени. Мириан, принимая христианство, быть может руководствовался не одним только убеждением и верой, но и другими чисто земными расчетами: быть может переменой религии он хотел положить предел вечным покушениям Персии на национальную свободу грузинского народа. Как бы то ни было, он действительно спас этим самобытность Грузии, население которой мало-помалу могло расплыться и исчезнуть в море окружавших ее более сильных народов, которые напирали со всех сторон на этот небольшой, но стратегически важный для них клочек земли.
Христианская религия повсюду, где она была принята, везде произвела великий нравственный переворот, и в этом отношении она была еще более благодетельна для Грузии, не имевшей определенных законов. Евангелие учило соединению всех между собою узами любви, учило, что есть истинная добродетель и отчетливо указывало на зло. Духовенство, с своей стороны, тщательно поддерживая это учение, приняло на себя бдительный надзор за поведением христиан и за чистотою нравов семейной жизни; великолепие же храмов и торжественность обрядов богослужения развили в народе вкус к изяществу и послужили основанием цивилизации.
Сын и преемник Мириана, Бакар (342—364), не уступавшие отцу своему в благочестии, желая рядом с христианством распространить в Грузии и современное греческое образование, вызывал из Греции ученых мужей и наставников, и приказал всюду, при построении церквей, строить училища. В этих училищах преподавались, кроме наук на грузинском языке, греческий и ассирийсий языки. По его же распоряжению построено и украшено было множество храмов, а по соседним городским обществам разосланы лучшие проповедники веры. Вскоре, вследствие старания миссии, приняли христианство абхазцы, хевсуры и некоторые другие народы Кавказа.
Христианство, конечно, утвердилось в Грузии не сразу. Были цари отступники. Первый и опасный пример измены вере мы встречаем в лице царя Вараз-Бакара или Бакара II (379- 393). Персы же упорно стремились изгнать христианство из Грузии и заменить его огнепоклонством. Так, когда при царе Мирдате IV (408—410) они овладели Грузией, жители ее принуждены были спрятать кресты, и обожаемый персами огонь запылал во всех церквах, спасшихся от разорения. Семейство царя Мирдата IV и духовенство скрылись в Кахетинской долине; сам же Мирдат, разбитый в сражении и взятый в плен, отправлен в город Багдад, где и умер. В Грузии, подвергшейся всем бедствиям неприятельского военного своеволия, наступило мeждyцapcтвие, продолжавшееся три года. Наконец, в 413 году, когда персы заняты были войной с другими народами, грузины, воспользовавшись этим обстоятельством, собрались и предложили Арчилу, сыну Мирдата IV, занять престол отца. Дань персам лежала тяжелою ношей на грузинском народе, и Арчил решил сбросить это иго; весь народ с радостью откликнулся на его решимость. Правители Арана и Адербейджана, по приказанию рассвирепевшего шаха, с бесчисленными толпами вступили в пределы Грузии. Направление страшного врага можно было проследить по зареву пожаров и облакам дыма в воздухе. Толпы народа бежали в чащи лесов, на выси гор и в пещеры. Замки и укрепленные места, монастыри и церкви, жилища бедных поселян — все становилось жертвою пламени. Арчил встретил неприятеля на берегах р. Бердуджи. Грузины, которым угрожала опасность лишиться свободы вероисповедания, несмотря на свою малочисленность, мужественно вступили в битву и одержали победу. Персы, разбитые на голову, бросились в беспорядочное бегство; стан их, наполненный пленными и добычей, попал в руки победителей; немногие из персов успели спастись; большинство же из них было убито или взято в плен. Не раз и впоследствии грузинам приходилось отстаивать своею грудью и кровью свободу вероисповедания.
Европа и особенно Россия, говорит Е. Марков, дают себе до сих пор слишком мало отчета в том, какую важную историческую миссию выполнила Грузия перед европейским христианством своими вековыми страданиями, своею безустанною борьбою. Глядя на эти бесчисленные монастыри, храмы и часовни, венчающие каждую скалу, приютившиеся над каждою долиною, обращенные в осадные дворы для населения, сейчас поймешь, что тут интересы государства неразрывно были слиты с интересом церкви, что народ, защищая, как последние убежища, свои религиозные святыни, защищал в них всю свою родину, все свое прошлое и будущее. В часы частой опасности и бедствий, Грузия сбивалась вся в эти тесные монастырские стены, под покров этих мирно сияющих христианских крестов, охваченная кругом, как Ноев ковчег потопом, мусульманскими ордами турок, персов, монголов, лезгин и др.
Таким образом, история невольно воспитала в грузине страстное благоговение к его древним святыням, в которых для него, как в действительном ковчеге, так долго и так часто сосредоточивалось и спасение его от врага, и все, чем дорожил он в мире. Православный крест невольно становился его отечеством, символом его народности, защита христианства задачею всей его истории.
Грузинский народ это — истинный народ-крестоносец. Как у рыцаря-крестоносца, почти вся жизнь этого народа проходила в молитве и кровавом бою с исламом. Более чем целое тысячелетие не выпускал он из своих рук меча, и если христианский крест не был вышит на плече его мантии, то он был за то неизгладимо врезан в самое сердце народа.
В этом отношении есть некоторое историческое сходство между ролью Испании на юго-западе Европы и ролью Грузии на юго-востоке ее. Быть может, как у испанцев, этою особенностью исторической миссии грузин можно объяснить себе ту промышленную отсталость, то скудное развитие их умственной жизни, от которых несомненно страдает теперь Грузия.
Стоит познакомиться ближе с скорбными листами ее летописей, чтобы окончательно убедиться, какой глубокий христианский дух, какую несокрушимую энергию воли должен был проявить этот небольшой народ для того, чтобы не пасть под непрерывными жестокими ударами судьбы и мужественно отстоять христианство своих гор и долин от победоносных нашествий азиатского исламизма. Мудрено ли, что, потратив свои нравственные силы на эту борьбу жизни и смерти, на отчаянную защиту своей исторической индивидуальности, грузины опустили утомленные руки перед другими, более мирными задачами жизни. Великим результатом их долгой истории была не одна их собственная народная самостоятельность. Вместе с нею они отчасти отстояли судьбу христианства южнорусской равнины и многих мелких народов горного Кавказа.
Грузия очутилась таким образом передовым редутом христианской обороны против ислама. Этот невольный азиатский союзник Европы сослужил ей великую историческую службу, и, можно сказать, завоевал себе этим право считаться в числе европейских христианских народностей, к которым он гораздо ближе по духовным задачам своей жизни, чем к азиатским племенам, среди которых поставили его географические условия и родство крови.
Могучее мусульманство востока разбило свою энергию и свой фанатизм о несокрушимую грудь маленькой Грузии, и хотя всплески его успели достигнуть Кавказских гор, успели омусульманить значительную часть кавказских горцев сейчас же за спиною Грузии; но на этих последних усилиях борьбы замер исламизм и не был в силах двинуться дальше, остановившись у подножия Кавказских гор. Кресты христианских храмов Грузии ушли выше, спрятались глубже, огородились крепче, но все-таки они продолжали сиять, несмотря на не прекращающиеся осады и нападения мусульман, несмотря на лившуюся кругом, под мечом мусульман, христианскую кровь Грузии. Само мусульманство, проникшее в горы Кавказа, уже не было истым и чистым мусульманством, уже не согревалось тем жаром фанатизма и религиозной нетерпимости, каким дышал воинствующий ислам Азии.
Итак, христианство уже в конце IV века было утверждено в Грузии в полной силе.
К этому же периоду относится введение в Грузии церковного письма, известного под именем «хуцури», в отличие от прежде существовавшего гражданского письма «мхедрули». Изобретение церковного письма «хуцури», схожего вообще по прямолинейному своему очертанию с армянскими письменами, приписывают ученому армянину Месропу, бывшему в Грузии два раза: в конце царствования Бакара и в начале правления Арчила. Кориун, ученик и биограф Месропа, говорит, что он составил этот алфавит в Грузии в царствование Бакара с помощью ученого туземца Джага или, как называет его историк Вартан, Джакеля. Моисей Хоренский подтверждает показание Кориуна. Ни «Картлис-Цховреба», известный свод грузинских летописей, ни Моисей Хоренский не дают указаний на то, в чем именно состояла деятельность Месрона по составлении грузинского алфавита. Что же касается до армянских письмен, то на этот счет в летописях встречаем несколько довольно обстоятельных указаний. Моисей Хоренский повествует, что в Армении, во время Месропа, найдены были у епископа Даниила письмена, изобретенные в древнейшие времена; но так как посредством их невозможно было с точностью передать все звуки армянских слов, то Месроп и дополнил означенные письмена семью, а по словам историка четырнадцатью буквами. По аналогии, на основании вышесказанного, следует предположить, что и в Грузии, до прибытия Месропа, существовали тоже письмена, которые Месроп пополнил только некоторыми буквами, заимствованными из армянского и греческого алфавитов и которым он, вероятно, придал единство в характере очертания их.
Алфавит «хуцури» составлен по порядку «мхедрули», из одинакового числа букв, при этом почти в каждой букве удержано сходство в начертании с соответственною буквою старой азбуки, с тою разницею, что в мхедрули все буквы шрифта круглого, а в хуцури — угловатого, похожего на армянское письмо, т. е. буквы мхедрули разнятся от букв хуцури, как буквы латинского алфавита от букв немецкого.
V.
По смерти Арчила в 434 г., на престол вступил сын его Мирдат V (434—446). В первые восемь лет его царствования, Грузия наслаждалась миром. Но когда персидский престол занял жестокий фанатик Иездигерд II, над нею разразилась новая страшная буря, угрожавшая разрушением христианству: Иездигерд II приказал адербейджанскому правителю Барзабоду, на дочери которого, Сундухте, был женат Мирдат V, занять Грузию и отправить в эту страну для распространения огнепоклонства большое число магов; кроме того прислал письменное повеление, которым он сзывал грузинское войско на войну против гуннов, назначая ему сборным пунктом отдаленную страну Хорасан. Среди таких обстоятельств в 446 году умирает Мирдат V, оставив наследником своим семилетнего сына своего Вахтанга. Но за малолетством Вахтанга, царством в течение девяти лет (446— 454) правит его мать Сундухта, женщина с умом и энергией. Чтобы отвратить от Грузии грозящую ей опасность, Сундухта решается прибегнуть к помощи отца своего Барзабода, на которого Иездигерд возложил осуществление своего замысла. Она сзывает во Мцхет всех эриставов и царедворцев, объявляет им свое намерение и, вверив им судьбу отечества и своих детей, отправляется к отцу в город Бардаа. Явившись к нему с покорностью дочери, она растрогала чувства старого язычника, и Барзабод, хотя не выступил с персидскими войсками в Грузию, тем не менее послал туда магов. Между тем, как эти маги ревностно проповедовали огнепоклонство, другой перс, по имени Мобидаг, принявший некогда христианство и достигший звания архиепископа Грузии, стал колебать уставы церкви своими нововведениями. Эта новая гроза заставила вызвать из Греции одного из ученых епископов, Михаила, и предложить ему поверить действия и учения архиепископа. Ободренный царицею, Михаил немедленно созвал собор, обличил Мобидага в лжеучении и, отрешив от управления церковью, предал его самого анафеме, а сочинения его огню. После этого главою грузинской церкви был назначен Михаил.
В то же время в Грузию вторгнулись чрез Дарьяльское ущелье оссы (нынешние осетины), предали северные ее области страшному опустошению и увели огромное число пленных, между которыми была и трехлетняя сестра Вахтанга. Отсюда оссы проникли в Албанию и, опустошив эту страну, возвратились чрез Дагестан на родину.
Ко всем этим несчастиям присоединилось еще одно: около 452 года греческие войска, заняв Абхазию, захватили и часть Мингрелии.
В таком положении находилась Грузия, когда Вахтанг достиг 15-летнего возраста и в 454 году занял престол свой. Для Грузии настали времена могущества и славы. Имя этого замечательного царя почитается в народном предании наравне с именами Фарнаоза и Мириана. Персы прозвали его Гург-Асланом (волк-лев) за его необыкновенную храбрость и, завидев его на поле сражения, кричали: «Дураз! Гург-Аслан!» (Берегитесь! Волк-лев!). Название это так и осталось за ним в грузинской истории.
Из летописей мы узнаем, что Вахтанг, вскоре после рождения, был отдан на воспитание отцом его Мирдатом V, по древнему народному обычаю, сохранившемуся и до сих пор у некоторых кавказских народов, в чужой дом. Первым воспитателем его был эристав карталинский — спаспет Грузии, Саурмаг; а после его смерти воспитание царевича взяли на себя новый спаспет Джуаншер и архиепископ Михаил. Они старались развить в молодом царевиче как физические, так и нравственные силы, тем более, что природа одарила его крепким телосложением и богатыми способностями; они же развили в нем сильную любовь к Грузии и грузинскому народу.
Красивый лицом, Вахтанг был высок и статен. Его тонкий ум выказался в самый день вступления на престол в тронной речи, произнесенной им, и в такт обращения с представителем Персии, находившемся при этом. Когда все присутствовавшие стояли, Вахтанг посадил персидского сановника и архиепископа Михаила рядом с собою, как представителей двух господствующих вероисповеданий Грузии, и объявил, что он намерен предпринять поход против оссов в отмщение за разорение Карталинии; бедствия же, которым подверглась Грузия со стороны Персии и Греции, должны быть терпимы с благоговением, как ниспосланные Богом за грехи народа. Насколько чистосердечны были эти слова и поведение его, увидим ниже.
В 455 году Вахтанг был уже совершенно приготовлен к войне с оссами. Все народы, пострадавшие от вторжения оссов, были призваны к походу, и все с увлечением спешили стать под знамена юного царя. Сбор войск был назначен на мухранской равнине по обеим сторонам реки Арагвы. Давно уже Грузия не видала такого громадного ополчения. Объезжая ряды войск, Вахтанг был приведен в восторг многочисленностью и общим одушевлением, отличным вооружением и изобилием походного довольствия. После семидневного поста и молитвы, исполненных Вахтангом по обету, войска получили приказание направиться чрез Дарьяльское ущелье к Осетии. Правительницею Грузии, за отсутствием Вахтанга, опять осталась Сундухта.
Утесы Дарьяльского ущелья с обеих сторон Терека заняли оссы и хазары, поджидавшие грузин. Битва началась, по обыкновению древних народов, поединками при ободрительных кликах, смешанных с звуком труб и с шумом барабанов. Наконец Вахтанг, сам свалив двух первых бойцов, Тархана Хазарского и Оса Багатара, приказал войскам двинуться вперед. Испуганные оссы и хазары были вытеснены и бежали. Преследуя бегущих врагов, Вахтанг вступил в землю печенегов, покорил их, взял богатую дань и возвратился на Кавказ. Проходя опять чрез земли оссов и хазар, Вахтанг принудил их к выдаче ему сестры его и всех пленных, уведенных ими при разорении Карталинии, кроме того взял дань несметным количеством лошадей и скота, и чрез Абхазию возвратился в Грузию.
Желая приобрести расположение персидского царя Ормузда, преемника Иездигерда II, Вахтанг, по прибытии в Грузию, посылает ему богатые подарки и выражает желание жениться на его дочери. Персидский царь, довольный подарками и проникнутый уважением к подвигам Вахтанга, написал свое согласие. Этот брак, служивший новым ручательством безопасности со стороны Персии, поднял упадавший дух грузинского народа.
Но едва окончилась экспедиция против северных народов, как Вахтанг начал войну с Греческой империй. Обстоятельства, предшествовавшие этой войне, были следующие.
В конце IV столетия греки, стараясь удержать за собою влияние на Грузию, захватили на западе ее эриставства Кларджетское, Одцхре и Цундское. Около 452 года некто Губадзе, вероятно, один из тамошних эриставов, стал домогаться царского титула и, заняв с помощью греков часть Мингрелии, основал себе особое царство, известное под названием Лазийского. Утвержденный в этом звании византийским императором, Губадзе вскоре усилился до такой степени, что сделал нападение на Сванетию.
Между тем греки стали угрожать западным границам Персии.
Тогда Ормузд, перед этим выдавшие дочь свою за Вахтанга, извещает его о намерении греков вступить в персидские владения и предлагает ему предупредить их нападением. Воинственный Вахтанг, и без того недовольный греками вследствие занятия ими части Мингрелии и поддержки, оказываемой Губадзе, с радостью согласился на предложение тестя. С войском, состоявшим из армян, албанцев и адербейджанских персов, Вахтанг направился на крепость Карахполь, попытка его взять эту крепость приступом не удалась. Тогда, оставив около нее часть войска, он двинулся на Понт, т. е. в Лазику. Испуганный Губадзе бежал в Константинополь, к императору Леону Великому. На пути от Карахполя до города Константины Вахтанг взял Арзиандзор, Эклеци и Стери. Но укрепления Константины вновь задержали его быстрое движение. Во время осады Вахтанг заметил, что персы истребляют церковнослужителей и разрушают христианские храмы; строго запретив им продолжать убийства и разорения, он освободил всех пленных священников и вступил с городом в мирные переговоры. Духовенство городское приняло в них деятельное участие и обещало Вахтангу прочный мир с Византией, возвращение владений его, занятых греками и брак с дочерью императора Леона, если он снимет осаду. Вахтанг, увлеченный этими обещаниями, согласился и отступил. Жители города, объятые радостью, послали Вахтангу в дар 1,000 литр золота и 500 штук дорогой парчи.
Император Леон, узнав о таком поступке Вахтанга, с своей стороны подтвердил исполнить обещания духовенства, но с тем условием, чтобы царь предал ему персов. Между греками и Вахтангом начались новые переговоры относительно последнего условия; и хотя, по уверению летописцев, Вахтанг не соглашался на низкое предательство персов, однако, подозрительность и явное восстание последних довело его до того, что он должен был предоставить их собственному произволу и отделить от них грузинские войска. Тогда греки напали на персов и армян, и почти совершенно истребили их. Вахтанг, желая, вероятно, оправдать свой поступок перед персидским царем и пользуясь утомлением греков, ввел в битву свежие силы свои и одержал полную победу над императорскими войсками. Греки бежали к морскому берегу, преследуемые грузинами, и спаслись только те, которые успели сесть на корабли.
Император Леон, только что прибывший в Понт, был крайне поражен известием о таком поступке царя, но когда Вахтанг прислал письмо, в котором он обвинял во всем начальника греческого войска Поликартоса, убитого в сражении, и уведомил об освобождении всех пленных, император остался довольным и пригласил Вахтанга для заключения мира. По условиям этого мира Вахтанг получил обратно все западные области Грузии, Губадзе был принужден отречься от своего звания и отправиться в Константинополь, вместе с тем совершено заочное обручение Вахтанга с Еленою — дочерью императора, а Абхазия назначена в приданое царевне по прибытии ее в Грузии (первая жена Вахтанга еще раньше этого скончалась).
Окончив, таким образом, войну с Византией, Вахтанг направил свои войска чрез Армению, а сам предпринял путешествие для обозрения новых владений. Назначив правителей в этих владениях и сделав распоряжения относительно водворения в них порядка, возобновления крепостей и построения монастырей, он, упоенный последними успехами, возвратился в свою столицу.
Между тем в Персии умер Ормузд, тесть Вахтанга, и престолом овладел Фируз. Уже одно это обстоятельство могло достаточно ослабить расположение Вахтанга к Персии, если только это расположение когда-либо у него существовало. С другой стороны, персы не могли простить Вахтангу поведение его на войне с греками и сближение с ними посредством брака с дочерью императора. Дальновидный Вахтанг понимал все это и, заранее зная развязку таких отношений, начал готовиться к обороне Грузии: всюду строились укрепления, воины тщательно снабжались оружием и по крепостям распределялись гарнизоны. В то же время маги, опасаясь за будущее положение свое в Грузии, вступили в тайную переписку с персидским двором, прося сделать в нее вторжение и выручить религию Зороастра из того колеблющегося положения, в которое она день ото дня все более впадала в этой стране. Переписка эта была открыта, вследствие чего маги все изгнаны и капища огнепоклонников разрушены. Это обстоятельство вызвало окончательный разрыв между Грузией и Персией. Опустошив часть Армении и Албании, Фируз с многочисленным войском двинулся на Грузию.
Как только персы стали приближаться к Грузии, Вахтанг тотчас же сообщил о грозящей ему опасности императору Леону и просил его помощи. Между тем неприятель уже вошел в Грузию. Персы везде встретили крепости, снабженные сильными гарнизонами. В течение четырех месяцев, куда они ни бросались, повсюду встречали сильное сопротивление. Грузинские отряды и гарнизоны ближайших крепостей быстро подавали друг другу помощь. Наконец Вахтанг получил письмо от императора, который уведомлял его об отправлении к нему 80,000 вспомогательного войска. Узнав об этом, Фируз также прислал Вахтангу письмо, в котором предлагал мир с условием восстановить в Грузии огнепоклонство. Но когда Вахтанг отказался от этого условия, персидский царь прислал ему подарки, драгоценную корону, вероятно, в знак независимости грузинского царя, и пригласил его для совещания о мире. Вахтанг, приняв подарки, с своей стороны, послал ему 500 рабов, 1,000 рабынь, 500 штук дорогой парчи, и потом выехал к нему на свидание в сопровождении своих вельмож и греческого полководца Леона Антипатрика. Свидание кончилось миром, заключенным между Грузиею и Персиею. По условиям этого мира Грузия была признана как в политическом, так и в религиозном отношении независимым от Персии царством; а для большей прочности мира и в подтверждение искренности между царями, совершено бракосочетание Фируза с сестрою Вахтанга. В тоже время Вахтанг старается примирить Персию с Византией; старания его увенчались успехом и, к общей радости, между востоком и западом восстановлен мир. Со своей же стороны грузинский царь обязался вскоре прибыть в Персию и помогать Фирузу в походе, предпринимаемом им в Индию.
Возвратив Грузии все ее земли, восстановив ее независимость и обеспечив прочность договоров с Персиею и Грециею родственными союзами с властелинами обоих государств, Вахтанг разделил свое царство на десять эриставств. Отдав их под управление первейших вельмож Грузии, прославивших свое имя в скверной, греческой и персидской войнах, он приготовился к путешествию в Иерусалим, откуда должен был отправиться в Персию для содействия персидскому царю в походе против Индии. Оставляя надолго Грузию, он короновал малолетнего сына своего Дачи, поручил его попечению эриставов, простился с ними и отправился в путь, взяв с собою 10,000 отборного войска. В Иерусалиме он построил монастырь и для охранения святых мест поселил там несколько грузинских воинов, потомки которых до ныне живут около Иерусалима и по Евфрату, и, позабыв свой язык, говорят языком арабским.
Из Иерусалима Вахтанг прибыл в Персию и участвовал в войне против разных народов Индостана. В числе богатств, добытых персами и грузинами в этой стране, по всей вероятности, были и шелковичные семена, употребление которых сделалось известно в Грузии гораздо ранее времен Юстиниана Великого, которому Европа обязана разведением у себя шелководства.
По возвращении из Персии, Вахтанг, приняв вновь управление Грузиею, занялся дополнительными мерами благоустройства ее. Желая вполне утвердить независимость своего царства и устранить всякое постороннее влияние даже на церковь, он учредил у себя особое независимое патриаршество. Вся Грузия разделена была на 12 епархий, которые управлялись епископами. Последние подчинялись главе грузинской церкви, носившему титул католикоса, т. е. патриарха; местопребывание его находилось во Мцхете. Первым католикосом Грузии был Петр. Для занятия этих высших духовных должностей Вахтанг на первый раз вызвал духовных лиц из Греции. Духовенство прибыло в Грузию вместе с царскою невестою Еленою, дочерью императора Леона.
Таким образом, поставив Грузию на видную политическую ступень, Вахтанг посвятил остальное время своего царствование на построение городов, сооружение храмов и вообще на украшение страны. К числу наиболее выдающихся памятников, хранящих для Грузии память о ее славном Гург-Аслане, принадлежат: патриаршеский собор во Мцхете, Сионский и Метехский — в Тифлисе. Он основал и сам Тифлис, куда впоследствии сын его Дачи перенес столицу, затмившую древнюю славу Мцхета. Об основании этого города летописи передают нам следующее предание: на том месте, где теперь стоит Тифлис, в то время были дремучие леса. Однажды Вахтанг, охотясь в этих лесах, пустил своего ястреба на фазана; ястреб вместе с фазаном скрылся в овраге. Царь поскакал со своею свитою по направлению его и увидел, что ястреб и фазан сварились в горячей воде, текущей по оврагу. Осмотрев окрестности и оценив пользу этого источника, он приказал приступить к постройке там города, который, по свойству открытой им воды, назван был Тбилиси (тбили — теплый). Подобно древнему Риму (urbs), Тифлис назывался и называется еще ныне просто — Калаки (т. е. город).
Среди подобных занятий, Вахтанг мог гордиться своими деяниями и мечтать о прочной, спокойной будущности Грузии, но судьба тайно готовила этому царству новые бедствия, которые скоро разразились над ним.
Персидский престол в это время занимал новый царь Кобад, стремившийся к восстановлению древнего персидского могущества. Победами и хитростью склонив на свою сторону гуннов и арабов, Кобад прислал к Вахтангу послов с требованием, чтобы он соединился с ним против Греции, где императором был Анастасий. Когда послы в самых дружеских и льстивых выражениях объявили об этом Вахтангу, он сказал им: «просьбу вашего царя я понимаю; он хочет, чтобы я выточил ему оружие, которым он желает вернее поразить меня. Скажите ему: пусть сперва идет прямо на меня, а потом на Грецию».
Отпустив послов и зная о больших приготовлениях Кобада, Вахтанг имел вместе с тем мало надежды на то, чтобы грузины стойко выдержали в своих городах и крепостях нашествие неприятеля, а потому приказал оставить их и искать убежища в горах Кавказа и в дремучих лесах Кахетии. Сам же, укрепив Мцхет и поручив его защиту трем эриставам, с остальными храбро выступил навстречу неприятелю. В тоже время он отправляет посла уведомить императора Анастасия об угрожающей опасности.
Кобад между тем не замедлил вторгнуться в Грузию. Заняв Кизихи, нынешний Сигнахский уезд, и овладев несколькими крепостями, он с главными силами располагается на берегах p. Иopы. Вахтанг занял позицию у крепости Дарпак, в виду неприятеля. Здесь произошло кровопролитное сражение, продолжавшееся, по словам летописи, три дня и сопряженное с большим уроном с обеих сторон. В один из ночных роздыхов, Вахтанг пригласил к себе католикоса Петра и сообщил ему, что целью нашествия Кобада не есть только стремление склонить его к платежу дани, но и введение в Грузии огнепоклонства, и что поэтому он решился обречь себя и все свое войско на смерть за Христа, или одержать победу. Поддержанный в этом намерении словами верховного пастыря, он, перед рассветом следующего дня, произвел неожиданное и быстрое нападение на персидский лагерь и добрался до самой ставки Кобада так стремительно, что застал в ней еще сына его, не успевшего выйти на тревогу. Вахтанг убил его, но в тот же момент сам был тяжело ранен стрелою в грудь. Отчаянная битва продолжалась до полудня и персы, несмотря на численное превосходство свое, были разбиты и принуждены поспешно отступить. Победителям досталась огромная добыча. Но узнав об опасной ране Вахтанга и об оставлении им предводительства грузинскими войсками, персы вновь ободрились и начали наступательные движения. Они переправились через Куру, разрушили строившийся Тифлис, превратили в развалины древний город Армаз-цихе и заняли Карталинию, исключая Мцхета, который мужественно отстояли эриставы, которым поручена была его защита.
Между тем, к великому несчастью грузин, рана Вахтанга оказалась смертельною. Написав завещание и оставив престол старшему сыну своему Дачи, Вахтанг умер в 499 году. Тело этого героя, при всеобщем рыдании, погребено, по свидетельству «Картлис-Цховреба», в Мцхетском соборе и над его могилою положен камень, на котором было вырезано верное изображение его.
В завещании своем Вахтанг просил грузин быть твердыми в христианской вере, не оставлять его потомства и сохранять союз с греческою империей.
Владея Карталинией и узнав о движении греческих войск к городу Карнукалаки, Кобад выступил против них. Но огромный урон, понесенный обеими армиями в происшедшем здесь сражении, заставил греков и персов прекратить военные действия. Последние возвратились в Карталинию.
Этим заканчивается повествование «Картлис-Цховреба» о войне Кобада против Грузии и Греции.
Со смертью Гург-Аслана, слава Грузии померкла.
Начиная с Дачи, преемники Вахтанга не имели ни случая, ни способности поставить Грузию на ту высоту, на какой она была во второй половине V столетия. Летописи царствования этих преемников (Дачи: 499-514, Бакур II: 514—528, Фарсман V: 528—542, Фарсман VI: 542-557, Бакур III: 557-570) не представляют ничего, кроме неусыпных забот о сохранении чистоты народной веры и о построении и украшении церквей. К этому же периоду (в царствование Фарсмана VI) относится прибытие из Сирии тринадцати монахов, известных под названием сирийских отцов, которые, после св. Нины, являются вторыми просветителями Грузии, ибо основанием многочисленных монастырей, своими проповедями и образом жизни они распространяли религиозное просвещение по всей стране и так утвердили веру, что с тех пор все противодействия персидских магов оставались уже совершенно тщетными.
VI.
В конце VI столетия династия Сассанидов прекратилась и на престол Картлоса и Мириана вступили Багратиды, в лице Гварама I (575—600).
Династия Багратидов или Багратионов, царствовавшая целое тысячелетие и закончившая собою ряд грузинских царей, ведет свой род от иудейского царя и пророка Давида. На фамильном гербе Багратидов, поныне сохраняемом в доме их потомков, князей Грузинских, изображается праща, убившая Голиафа, гусли Давида, весы — символ мудрого правосудия Соломона, лев, на котором поддерживался трон Соломонов, хитон Господень с надписью вокруг: «беже хитон не швен, свыше исткан весь» и св. Великомученик и Победоносец Георгий с попирающим драконом. Вокруг всего герба надпись из псалма 131: «клялся Господь Давиду в истине и не отречется ее: от плода чрева твоего посажу на престоле твоем».
При этой династии однообразие исторической борьбы с персами было нарушено нашествием новых завоевателей — аравитян, которые с огнем и мечом проповедовали коран там, где еще не успели потухнуть жертвенники огнепоклонства. В половине VII века полководец Омара, Халид, называемый «мечом Божиим», послан был для завоевания севера и покорил Грузию; в Тифлисе поставлен был мусульманский гарнизон. Не имея сил бороться с аравитянами, грузинский царь Стефанос II (639—643) вместе с сыновьями своими, Миром и Арчилом, удалился в Эгриси (Мингрелию), где и умер. В это время Грузия подверглась второму нашествию аравитян, вернувшихся в нее под предводительством Мурвана Глухого, родственника Магомета. Все население Грузии в ужасе бежало искать спасения в кавказские ущелья. Мурван двинулся к Дарьяльскому проходу и, заняв ворота, прошел обратно чрез Карталинию. Разорив ее и область Самцхе, он направился в Аргвет (верхняя Имеретия), где против него выступили два эристава — Давид и Константин. Благодаря численному превосходству аравитян, грузины были разбиты, а предводители их взяты в плен. Со связанными руками Давид и Константин представлены были Мурвану и когда на его предложение принять ислам, последовал с их стороны отказ, преданы мученической смерти. Мощи их покоятся в Моцаметском монастыре, близ Кутаиса.
Чрез 13 лет аравитяне вновь вторглись в Грузию под предводительством Джумаджум-Асима. Царь Арчил II, эриставы, весь народ были объяты ужасом и не в состоянии были противостать врагам, будучи крайне обессилены предыдущим нашествием. Арчил решился явиться в неприятельский стан и изъявить полную покорность, лишь бы отвратить бедствие, угрожавшее отечеству, и сохранить неприкосновенность народной веры.
Асим принял его с почестью и обещал ему спокойствие, но с условием, чтобы он принял ислам. Когда никакие увещания не подействовали на Арчила, Асим прибегнул к силе и угрозам; когда же и это не помогло, приказал посадить его в темницу, а потом казнил. Вслед затем Асим всю Грузию предал окончательному разорению.
При сыновьях Арчила, Иоанне и Джуаншере, аравитяне завладели всею Грузией, и Тифлис почти на 400 лет сделался местопребыванием наместников арабских. С этого времени дом Багратидов должен был царствовать в зависимости от аравийского халифата. Зависимость эта состояла, главным образом, в той дани, которую должны были доставлять грузины халифу. Дань эта была тяжела. Аравитяне не нарушили существовавшего в Грузии политического порядка; она по-прежнему управлялась грузинскими царями, но, как выше было сказано, в зависимости от аравийского халифата. Вообще владычество аравитян не отличалось ни тою жестокостью, ни тем коварством, корыстолюбием, которые Грузия терпела во время господства персов и греков. Сам фанатизм их был сноснее фанатизма огнепоклонников.
Владычество арабов не мешало, однако, развиться в стране бедственным племенным и династическим раздорам, прерываемым набегами хищных соседей, пока турки-сельджуки не появились на исторической сцене. Сделавшись в половине XI века властителями всей западной Азии, они превратили могущество багдадских халифов в одну призрачную тень и снова внесли дух завоеваний в мусульманский мир.
Сельджукский султан Альп-Арслан, покорив Туркестан и Ховарезм, со стотысячным войском двинулся в Армению и, разослав оттуда отряды во все стороны, подверг и Грузию всем бедствиям вражеского нашествия (1064). Грузинский царь Баграт IV прибег к великодушию султана, прося мира. Альп-Арслан, соединявший величие героя с человеколюбием, согласился на это после выдачи за него племянницы Баграта и обложения всей страны данью, и двинулся назад. Три года спустя нашествие повторилось; никакое войско не могло устоять против сокрушительного натиска турок. Подобно опустошительному горному потоку неудержимо разливались они по стране; никакие стены не могли защитить от них, пылавшие города и селения обозначали путь их. Кахетия и Карталиния были опустошены, Тифлис взят и разрушен. Подобные нашествия повторялись периодически, и в 1078 году Тифлис снова должен был испытать все ужасы турецкого варварства. Ни личная храбрость царя, ни мужество войск не могли устоять против них: Тифлис стал добычею сельджуков, а по берегам Куры и Алазани тогда же поселились хищные разбойнические орды татар, персиян и турок, которые, заняв самые плодоносные урочища края, грабили беспрестанно города и села; жители должны были бежать в горы, и пеплом развалин покрылась страждущая земля. Для избежания смерти и плена многие оставляли веру предков и принимали ислам.
Двенадцать лет тяжело так прострадала Грузия, пока не облегчил бедствий ее Давид II Возобновитель, величайший из государей Грузии, сумевший поставить эту страну опять на высокую степень могущества и славы.
Давид II вступил на престол шестнадцати лет. В это время Карталиния лежала в развалинах и была совершенно опустошена. Тифлис и многие области были заняты турками. В Имеретии, в самом Кутаисе, самоуправно властвовали греческие императоры под предлогом, что они единственные покровители единоверного царства. Одни лишь горы и ущелья Абхазии были безопасным убежищем для царя и народа, а царскою резиденцией был Теагулистав, у горы Лихи.
В то же время буйные орды мусульман, завладевшие плодоносными урочищами вокруг Тифлиса, неистовствовали в Карталинии и Кахетии. Персы терзали окраины царства и даже армяне делали беспрестанные набеги в пределы некогда единоверной с ними страны. Цветущие местности превратились в пепелища и плодоносные поля в пустыни. Царю предстояла великая задача залечить тяжелые раны отечества. На помощь к нему пришли начавшиеся тогда крестовые походы, отвлекшие полчища турок и давшие возможность развернуться собственным силам отдохнувшей Иверии.
На опустошенные врагами равнины Давид пригласил горных осетин, и те охотно согласились променять свои бесплодные страны на плодоносные земли Грузии. С помощью их он и совершил великое дело освобождения родины. Усилия и притязания Византии на продолжение покровительства над единоверным с ними царем и народом были устранены благоразумием, твердостью характера и храбростью юного царя. Давид II занял сам первое место в абхазо-имеретинской столице своей — Кутаиси — и, очистив его от врагов и покровителей, возвел на престол царства абхазского и карталинского не царем вассало-куропалатом царьградским, но «царем царей и кесарем». Как только узнал он, что западные христиане овладели Иерусалимом, он тотчас сбросил позорное иго турок, частью смирил, а частью вовсе выгнав их орды из занятых ими урочищ и перестав платить им дань. И это был истинный подвиг, совершенный Давидом в самом начале царствования. Но не вдруг и не так легко отказались турки от своих притязаний на Грузию; освобождение ее стоило много крови, как им, так и Давиду. С малым числом своих войск он поражал сильных врагов и, начав в Абхазии, окончил свои подвиги в Дурубанди (нынешний Дербент), сломив железные ворота, устроенные со времен халифата. Нашествие врагов во все время его царствования следовали одно за другим непрерывною чередою, но в ужасе обращали перед ним тыл вожди сельджуков и персов, не знавшие дотоле поражений, и оставляли в руках его пленных и сокровища, которыми он обогатил свое царство. Мухран, Тао, Каладзор, Аракс, Мтквари (Кура), Манглис и Дид-Гори, ознаменованные победами Давида II над турками, передают потомству громкие свидетельства неустрашимости и непобедимости славного и непоседного царя Грузии.
Тифлис, столица Грузии, однако, долго еще оставался в руках сарацинов, крепко сидевших в его цитадели. Но Давид и не заботился об этом, зная, что, прочно утвердившись в стране, не трудно овладеть столицей, и уже только в конце своего царствования, в 1122 году, внезапным нападением захватил Тифлис в свои руки и снова водрузил крест Спасителя в луну ислама. Армян за их набеги он наказал покорением бывшей столицы их Ани.
Неутомимою деятельностью своею Давид II из развалин поднял разрушенное персами, аравитянами и турками царство и поставил его на высокую степень благоденствия и славы. При нем Грузия раздвинула пределы свои до Трапезунда, на юг до Арарата; от моря Черного до моря Каспийского все покорилось владычеству Давида. И силы страны настолько выросли, что грузины, одушевленные при этом повсеместными победами над врагами имени Иисуса, решились отправиться в Палестину для освобождения вместе с западными христианами гроба Господня из рук неверных. Но бурное море поглотило первых доблестных ратников Грузии. Впрочем, этот несчастный случай не охладил ревности новых избранников, которые благополучно достигли святой земли и за одно с западными крестоносцами подвизались там против врагов святого креста и Спасителя.
Великан и силач телом, Давид исполнен был величия и мужества души; на войне всегда был впереди своего войска, первый устремлялся в битве, и рука его не знала ни промахов, ни утомления. Проводя всю свою жизнь в тревогах ратных, одною рукою сокрушая врагов, а другою подымая опрокинутое ими, царь Давид не упускал из виду внутреннего благоустройства своего царства и показал, что умеет владеть не одним мечом: он был выдающимся богословом своего времени. Победоносный царь очень любил чтение священного писания; он воздвигал новые храмы и возобновлял разрушенные, при них устраивал училища для образования юношества. Для очищения церкви от примеси еретических учений и для восстановления порядка в делах церковных созывал соборы. Содействием собора не только были исправлены в Грузии вкравшиеся упущения в исполнении правил религии, но, с согласия патриарха царьградского, подтверждена прежняя независимость от него католикоса Грузии. Постановления этого собора внесены были в большой грузинский Номоканон. Другой собор, во время царствования Давида II, созван был по взятии армянского города Ани, под председательством католикоса мцхетского Иоанна, с целью склонить армян к единоверию; но народ армянский не захотел никакой перемены в вере, и потому, кроме усиления вражды между двумя этими народами, собор не принес других плодов.
По христианской любви к страждущим и бедным, Давид II строил для них приюты, которые вместе с тем были местом смирения царственного величия, так как в часы досуга царь любил сам присматривать за немощными и прислуживать им.
Давид умер во цвете сил, оставил свое царство могущественным и спокойным. Народ грузинский прозвал его Возобновителем, а церковь причислила к лику святых. Генатский или Гелатский храм и монастырь, в нескольких верстах от Кутаиса, до сих пор служит памятником могущества и благоденствия Грузии под скипетром Давида II. Он сложен из огромных каменных плит и одна, самая большая (3 сажени), положена, как говорит предание, собственными руками строителя-царя Давида. Умирая, Давид избрал местом своего успокоения порог созданного им Гелатского храма, для того, чтобы всякий, переступающий через могилу царя, помолился за душу его. Над могилою своею он повелел поставить, некогда плененные им железные дербентские ворота, которые, замыкая храм, служили царю надгробным мавзолеем. На церковном пороге и поныне лежит большая гранитная плита, а на ней большими грузинскими буквами начертано: «се покой мой во веке века, здесь вселюся, яко изволих и». Одной половины железных ворот уже нет; как говорят, она употреблена для выделки гвоздей на церковную крышу. На другой сохранившейся половине арабская куфическая надпись гласит, что ворота были скованы во имя Бога благого и всемилосердного славным эмиром Шавиром, сыном Эльфазла, в 455 году геджры, в 1077 г. христианской эры. Но кто этот эмир Шавир, неизвестно.
VIII.
Период могущества Грузии продолжался 120 лет, от Давида до кончины правнучки его Тамары. Грузинские летописи не находят никого равным этой великой царице, кроме Вахтанга I и Давида Возобновителя, и называют ее не иначе, как царем Грузии, а не царицею. Народ в течение семи веков горделиво хранит память великой жены, подарившей его некогда могуществом и славой, и окружает ее имя ореолом поэтических легенд, приписывая царице Тамаре все славные дела и величавые памятники Грузии, связывая ее имя со всем, что фантазия народа находила непостижимого и величественного в преданиях своего темного исторического детства.
Особенно христианские легенды Кавказа переполнены именем Тамары. В какой бы страшной глуши гор вы не встретили каменный крест или разрушенную часовню, непременно услышите, что их воздвигла царица Тамара. Башни обширнее и крепче других, мосты, особенно смело перекинувшие через пропасти свои старые замшившиеся арки, прочно сложенные стены, уцелевшие на недоступной высоте гор, — все это в устах народа, в веровании народа — создание могущественной и мудрой Тамары. В каждой местности страны полумифический образ великой царицы принимает свой особенный оттенок, выражающий представление народа о чем-то высшем, недосягаемом. Так, в Сванетии, где имя Тамары осталось единственным памятным для народа историческим именем, из воинственной жены она сделалась предметом суеверного религиозного почитания и вместе с тем идеалом чарующей волшебной красоты. Песни сванетов увенчивают смертную, подверженную страстям своего пола, обожаемую царицу золотою диадемой, одевают ее в светоносные одежды и украшают драгоценными каменьями, — и это высший образ, до которого могла дойти наивная народная фантазия. Предания рисуют Тамару великодушною и щедрою; одна из легенд рассказывает следующее. В торжественный день, когда царица собиралась в Гелатский собор и прикрепляла драгоценные лалы к царской повязке, ей пришли сказать, что нищая просит милостыни у дверей ее монастырского терема. Царица велела ей подождать, а когда вышла, то нищей уже не было. Смущенная Тамара, упрекая себя, что отказала убогой в милостыне, сняла с себя бывшую виною ее замедления повязку и надела на венец Богоматери.
Достоверная история, переплетенная легендарными преданиями, в следующих чертах рисует судьбу и деятельность царицы Тамары.
Двадцатичетырех лет наследовала Тамара престол отца своего Георгия III. В самом начале смирила она гордость вельмож, надеявшихся управлять под ее именем, и с твердостью мужеской взяла бразды правления в свои руки. Среди избранных воевод распределила царица обширные свои области и главным из них поставила в Ани армянского князя Саркиса Аргутинского.
По свидетельству русского историографа, Тамара обвенчана была с Георгием, сыном Андрея Боголюбского. Георгий с первых дней своего супружества ознаменовал себя многими славными победами. Однако, по причинам, о которых нет достоверных известий, брак этот скоро был расторгнут, и Георгий удалился в Константинополь, а Тамара, по убедительным просьбам духовенства, дворян и народа, должна была вступить в новое супружество. Один за другим являлись искатели руки ее. В числе женихов предание называет сына императора греческого Мануила, князя Боэмунда антиохийского, и двух осетинских князей, из которых один скончался с горя после того, как был отвергнут. И магометанские владетели не уступали христианским в искательстве руки Тамары. Сын султана испанского отрекся из любви к Тамаре от веры предков, и за то умер в темнице; владетель ширванский также предлагал сына своего. Но ни на кого из них не пал выбор царицы; всех отпустила она с честью и богатыми дарами и вступила в супружество с единокровным ей князем осетинским, из фамилии Багратидов, Давидом Сосланом.
Но Георгий, живя в Константинополе, не мирился с потерею трона, тайно сносился с некоторыми эриставами Грузии, вкрался в милость императора и выпросил у него войско, с которым вскоре появился в Грузии. Он нашел в стране немного приверженцев, и вскоре, разбитый, был выдан царице. Великодушная Тамара дала ему свободу под условием оставить навсегда Грузию. Он снова удалился в Константинополь; немного спустя принужден был выехать оттуда. Дальнейшая его участь неизвестна.
По утверждению на престоле, Тамара задумала окончательно смирить сарацин, персов и турок, никогда не оставлявших своих притязаний и набегов во времена наибольшего могущества Грузин. В виду этого Давид Сослан направился в Персию, одержал там победы, взял много городов и крепостей; Ганжа, желавшая отложиться, добровольно сдалась ему. Огромная добыча, состоявшая из множества пленных, лошадей, верблюдов, золотых и серебряных сосудов, была наградою победителей.
Вслед затем обращено было оружие на области, занятые турками. Царица послала войска выгнать турок из Карса, чтобы, овладев им, обеспечить юго-западную границу государства, в виду усиливавшихся сельджукских султанов Малой Азии. Едва только грузины осадили Карс, как турки покинули этот богатый город без сопротивления и бежали.
Тогда могущественный враг крестоносцев, знаменитый султан Алеппо, Нуреддин, удивляясь успехам грузин, собрал войско из 800,000 воинов, имея в том числе 100,000 кавалерии. Перед вторжением в пределы Грузии, Нуреддин известил Тамару о своей силе и нашествии, обещая ей милость в случае согласия ее быть его женою, и каждому, кто примет ислам. Но когда посланник объявил эту волю султана, то, как говорят, воевода Захарий Мхаргдзели (Долгорукий) дал ему такую пощечину, что он пал полумертвым и со стыдом отправлен обратно. Тотчас же начались приготовления к войне; царица сама сопровождала войско свое до Карса и отсюда отпустила его с царем, воеводой Захарием Мхаргдзели и двумя братьями его к Бассиану (западный Ширван). В Бассиане грузины встретили султана, расположившегося лагерем на необъятном пространстве, и начали кровопролитнейшую из битв. Царь Давид и славные полководцы его сражались в первых рядах и были примером для храбрых воинов. Наконец, турки были сбиты и рассыпались. Грузины преследовали их, без пощады били, резали; набрали столько пленных, что, по преданию, на каждого грузинского воина их приходилось по 20, сокровища переполнили лагерь победителей; при царском столе с тех пор не употребляли других сосудов, кроме серебряных и золотых; драгоценные камни и жемчуг мерили мерами.
Несметные богатства, приобретенные Тамарою в войнах, послужили поводом к столкновению Грузии с Византией. Из военной добычи царица обогащала все церкви серебряными и золотыми сосудами, посылала пособия разным монастырям и христианам в Азии, Африке и Европе. За милостынею к щедрой царице являлись монахи из Александрии, Ливии, Синая, Эллады, Македонии, Фракии, Константинополя, Антиохии с острова Кипра, со Св. горы и других мест; каждый из них ухолил с огромною суммою денег. Корыстолюбивый греческий император Алексей Ангел завидовал получателям, и однажды, узнав, что монахи, проходившие из Грузии через Константинополь, везут с собою богатые дары от царицы монастырям, приказал отобрать у них все. Разгневанная таким поступком императора, Тамара отослала ограбленным отцам еще большие суммы денег, а с императором начала войну. Посланные против него войска овладели Трапезундом и другими областями по северному побережью Черного моря. Из них Тамара образовала Трапезундскую империю, с целью затруднить распространение магометанства среди христианского населения на малоазийских и кавказских берегах Черного моря.
Между тем в 1208 году Тамара овдовела: скончался муж ее Давид Сослан. Но личное горе не мешало царице вести Грузию по пути развития и славы, и военные дела ее не прекращались до самой смерти. Ее политическая выдержка и воинская отвага ярко выражаются в следующем эпизоде. В год смерти Давида Сослана, ардебильский султан, собрав многочисленное войско и пользуясь оплошностью пограничных провинций рано утром в великую субботу, когда все были в церкви, внезапно подступил к Ани, ворвался в город и произвел страшное кровопролитие; 12,000 жителей сделались жертвой дикой прихоти султана и фанатической ненависти мусульман к христианам, а город совершенно разграблен. Тамара решилась отплатить султану совершенно подобным же поступком. Она дождалась мусульманского поста, и в ночь полнолуния, лишь только раздался голос муллы с минарета, войска Тамары ворвались в Ардебиль и мгновенно овладели им; 12,000 жителей, как в Ани, были убиты, город разграблен и разрушен, а султан с женами и детьми отведен в плен.
Вскоре после этого предпринят был поход во внутренней области Персии. Грузинское войско, овладев Тавризом и разграбив в Хоросане Гургану, взяло столько добычи, что не могло даже продолжать наступление и возвратилось домой. Города и селения по дороге выносили победителям дары; наконец, грузины торжественно вступили в Тифлис.
Влияние царицы распространилось далеко в Осетию, за хребет Кавказский: некоторые горцы смирялись пред ее победоносным оружием и принимали крещение. Следом за грузинским воином шел обыкновенно грузинский священник и армянский купец; по течению Куры, Алазани, Лиахвы и Терека развивалась деятельная жизнь и христианская гражданственность.
Вообще царствование Тамары достигло величайшего могущества извне, широкого развития государственной жизни внутри и почитается вместе с тем золотым веком грузинской литературы и просвещения. Тамара заводила училища, посредством соборов исправляла нравственность народа, ободряла и поощряла дарования. В ее время жил знаменитый грузинский поэт — Шота Руставели — Гомер Грузии, оставивший после себя поэму «Барсова кожа», стоящую во главе грузинской поэзии. Содержание этой поэмы романическое, заимствованное из индейской истории. Называется она «Барсовой кожей» потому, что герой ее, индейский царевич Тариел, странствовавший по свету, одевался в барсовую кожу.
Легендарная история, приписывающая Тамаре все замечательные памятники Грузии, не далека от истины, потому что множество памятников оставлено именно ею. В Карталинском ущелье поныне видны развалины одного из храмов, созданных Тамарою, особенно памятного тем, что с ним хранилась некогда чудотворная икона Иверской Божьей Матери, драгоценный дар Тамары осетинскому народу, родственному ей по мужу. Храм этот два раза был разрушен пожаром, и два раза икону Богоматери находили под грудою развалин и пепла невредимою. Но когда магометане ворвались в Кавказские горы, а русское правительство пригласило горцев-христиан за Терек, к Моздоку, святая икона Иверии стала русскою святынею.
Сам поэтический памятник Тамары — Вардзия, «Замок роз». Почитая верхнюю Карталинию лучшим перлом своего венца, Тамара там, в окрестностях Ахалциха, в крутой обрывистой скале, вырубила этот роскошный дворец, вмещавший в себе до 360 покоев. Путешественник и поныне может видеть остатки этого величественного царского жилища, в котором среди келий и коридоров в недрах земли сохранился храм огромных размеров, украшенный фресками. Между сохранившимися изображениями особенно замечателен портрет самой древней полумифической царицы, во весь рост стоящий перед зрителем. Тут же, в боковом приделе церкви, виден каменный балдахин, под которым, вероятно, была похоронена Тамара, скончавшаяся в своем любимом «Замке роз» в 1212 году.
Есть мнение, что царица похоронена в Гелатском монастыре, другие указывают ее могилу в Сванетии. Грузинские племена неохотно расстались с своей умершей царицей, и каждое хотело бы найти у себя место ее вечного упокоения.
Невольно останавливает на себе внимание тот факт, что в Грузии, стране полувосточной, где женщине в общественном строе отведено такое незначительное место, высший идеал человека нашел себе олицетворение в образе женщины. Святая Нина — идеал высоты нравственной, царица Тамара — идеал героя и мудрого правителя. Нина и Тамара самые любимые имена грузин.
М. Глушков.
(Продолжение будет)