ДОКУМЕНТЫ И МАТЕРИАЛЫ ПО ВОЕННО-ПОЛИТИЧЕСКОМУ И СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКОМУ ПОЛОЖЕНИЮ ОСЕТИНСКОГО НАРОДА

(первая половина XIX века)

Извлечения из «Актов Кавказской Археографической комиссии» о политическом и социально-экономическом положении и крестьян¬ских выступлениях в Осетии.
Выдержки публикуются по изданию: «Акты Кавказской Архео¬графической комиссии». Чч. VI–VII. . Тифлис, 1878 г.

Извлечения из «АКАК». Т. IV. Тифлис, 1870. Здесь приведены письма царевича Александра, сына Ираклия II к осетинам Тагаурского и Джавского ущелий

РАПОРТ ПОДПОЛК. КАЗБЕКА ГЕН. ТОРМАСОВУ, ОТ 2-ГО АВГУСТА 1809 ГОДА, № 143

Тагаурского ущелья старшина Чопан Джантиев, по привер¬женности его к Российской державе, в бытность у меня объявил, что кабардинцами, куртацкими и тагаурскими осетинами от бе¬жавшего грузинского царевича Александра получены возмути¬тельные письма, которые доставлены через руки в Цхинвальском ущелье осетина Джигу Томаева куртацкому старшине Хата Ху-жаеву, о чем я, узнав, просил его, Джантиева, чтобы он, по при¬верженности своей, старался приласкать тех, кто имеет от царе¬вича грузинского Александра письма и представили бы ко мне, за что получат награждение. Старанием старшины Джантиева, тагаурского и куртацкого ущельев старшин Уци Сазанова и Джамбулата Канукова, с одного интереса, а не из приверженности к России, представили 3 таковых возмутительные письма, пи¬санные к кабардинцам, куртацким и тагаурским осетинам, – ко мне, за что я дал им при обер-офицерах Владикавказского гарни¬зонного полка; кап. Годлевском, письмоводителе, моем г. с. Косовиче и карантинном лекаре Случевском 700 руб. сер., дабы пре¬сечь сими возмутительными письмами путь к волнованию наро¬дов, живущих в горах, и не было бы приведено против царевича Александра злое намерение в действие.

ПИСЬМО ЦАРЕВИЧА АЛЕКСАНДРА К ЖИТЕЛЯМ ДЖАВСКОГО УЩЕЛЬЯ, ОТ 9-ГО АВГУСТА ХРОНИКА 497 (1809) ГОДА

(С грузинского, перевод новый)

Сын царя Грузии, Александр, с братской любовью приветст¬вую Вас, все вообще джавцы! Посланные вами люди с письмом к нам прибыли: вы нас приглашаете к себе. Государь (шах) от¬правил нас в Ахалцих с таким войском и казною, как нам хоте¬лось, и мы уже сюда прибыли. Ваших людей поспешно возвра¬щаем и сами прибыли бы к вам теперь же, но так как Селимпаша выступил из городя для нападения (?), то дожидаемся его и лишь только вернется, тотчас же спустимся к Карталинии с боль¬шим войском и казною; тогда и увидим, как вы потрудитесь и вновь зажжете свечу угасшего нашего дома. Во-первых, бог будет виновником его направления, а не вы. Когда с Божьею помощью это сбудется, тогда думайте, что мы ваши великие благодетели, а вы – наши любезные братья, а не подданные. Одного из посылае¬мых нам людей воротите скорее и с ним отправьте 5 надежных человек, чтоб по их советам и рассказам о вас мы могли распо¬лагать собою.

ПИСЬМО ЦАРЕВИЧА АЛЕКСАНДРА К ОСЕТИНАМ ДЖАВСКОГО УЩЕЛЬЯ, ОТ 4-ГО ОКТЯБРЯ ХРОНИКА 498 (1810) ГОДА

(С грузинского, перевод новый)

Мы знаем, что ради осчастливления падшаго нашего дома вы ежечасно трудитесь и проливаете кровь. Бог да даст и нам воз¬можность отплатить вам за службу, на что по Его милости мы и надеемся. Вам надо знать, что пока на очаге Багратионов горит огонь, они каждый день должны считать себя обязанными вам, – так да ведаете вы и ваш героизм. Через короткое время мы и сами явимся с войском, и вы будьте готовы. Конечно, вы и прежде бы¬ли нашими дорогими подданными, и теперь таковы же; ваш меч был всюду известен, и вы владеете честью мужества. Теперь от вас зависит, как еще более прославите ваше имя на земле, по¬старайтесь же вяще трудиться, выкажите отвагу и не изменяйте, делу. Мой племянник Леон писал мне о вашем старании и весьма хвалил вас. Браво вашей чести и мужеству! Бог да подаст и нам случай отплатить вам за службу и труды. Как доселе старались, так и впредь старайтесь; мы и сами скоро к вам подоспеем.

ТО ЖЕ, КО ВСЕМ ТАГАУРЦАМ, ОТ 10-ГО АВГУСТА ХРОНИКА 497 (1809) ГОДА

(С грузинского, перевод новый)

Мы прибыли в Ахалцих к Селим-паше с войсками и казною. Теперь от вашего мужества зависит, как усердно вы потрудитесь. Шах пожаловал в Нахичевань; нынешние его приготовления и: войска не похожи на прежние; на этот раз он или покончит со всем Ираном или изведет русских из Грузии, – будьте уверены. Мамед-Али-хан в 300 (30?) т. стоит над русскими в Памбаках, а Аббасмирза с таким же числом находится в стороне Казаха. Те¬перь пора вам сослужить службу: на дорогах поставьте людей; в случае если будет следовать Русское войско, не пропускайте его. Вы всегда нашему дому служили и усердствовали, а теперь от вашего мужества зависит, как вы за нас потрудитесь; мы тоже прибудем в Грузию с войском, а вы спуститесь в Цхинвал.

ПИСЬМО ГЕН. ТОРМАСОВА К ПЕТРУ СТЕПАНОВИЧУ КОТЛЯРЕВСКОМУ, ОТ 24-ГО МАЯ 1811 ГОДА, № 521

Поручик кн. Еремей Багратион, своею волею поехавший к вре¬менному ветреному мальчишке Левану, чтобы по препоручениям, сделанным ему от его отца царевича Юлона, уговорить его к рас¬каянию и склонить предаться в покровительство Г. И., не только не успел в своем намерении, но и впал в беду. Беспутный Леван, сочтя его подосланным со стороны нашего правительства, дабы его умертвить, ограбил его, мучил и послал продать в Кабарду, но на пути он куплен осетинцами Коко-швили и находится теперь в селении Муврили, в железах. Из числа Коко-швили один за измену, по имени Касин Коко-швили, схвачен и содержится в Горийской крепости. Его-то осетинцы просят взамен за кн. Ере-мея Багратиона, грозя в противном случае убить его или запро¬дать в дальние места. Хотя же князь сей сам собою попал в сие несчастье, взявшись за такое дело, которое не с его головою мож¬но исполнить, но так как он – поручик Российской службы и из хорошей здесь фамилии, то я и согласен отпустить Касина Коко¬швили в вымен за него, тем более, что сей изменник не важен и подобен всем вообще осетинцам по мятежному их духу. Поэтому поручаю вам арестовать его, за строгим присмотром отправить в Цхинвал и содержать его там под караулом. Между тем родной брат кн. Еремея Багратиона, отправляющийся по сему делу в Цхинвал, войдет в сношение с Коко-швили по предмету сего вы¬мена и если осетинцы выдадут его брата, то в то время прикажите отпустить и Касино Коко-швили; только велите начальнику стоя¬щей в Цхинвале воинской команды, чтобы он был осторожен, дабы арестант сей не бежал или бы осетинцы его не провели тем, что изменника сего возьмут, а кн. Багратиона не выдадут.
Желаю я при том знать, есть ли теперь удобность пройти до Нарского ущелья и войти в самые селения сих осетинцев, укры¬вающих мятежного Левана, чтобы скоро экспедицию наказать их и поймать самого Левана, которому оттоль бежать некуда, ибо дорога ему везде заперта и повсюду его караулят. Только экспе¬диция сия должна совершиться не более как в недели, прежде нежели откроются в здешнем краю военные действия против пер¬сиян и турок, – почему ожидаю о сем вашего мнения.

302. Отношение гр. Паскевича к гр. Чернышеву от 26-го августа 1830 года, № 530.

Отношением моим, от 23-го числа прошлого июня, № 384, я «мел честь уведомить в. с, что против осетин, граничащих с се¬верною частью Карталинии и производивших хищничества и гра¬бежи по дорогам из Тифлиса и Гори в Империю, сочтено мною нужным командировать небольшую военную экспедицию, под на¬чальством ген.-м. Рененнкампфа и главным введением Тифлисско¬го военного губернатора ген.-адъют. Стрелкова. Ныне получив донесение, что сия экспедиция благополучно приведена к оконча¬нию, поставляю долгом сообщить в. с, как о цели и видах упомя¬нутого предприятия, так и об этом успехе исполнения; но прежде всего считаю, необходимым сообщить вам хотя вкратце некоторые сведения о географическом положении Осетии вообще в их осо¬бенности о тех племенах, против которых были направлены дей¬ствия ген.-м. Ренненкампфа.
До последней счастливо оконченной с турками войны Карта-линия была постоянно подверждена нападениям с севера от осе¬тин, а с юго-запада от буйных и хищнических племен, населявших Ахалцихский пашалык. Покорение Ахалциха и присоединение к Грузии, обеспечив Карталинию с юго-запада, надо упрочить по¬добного же спокойствия на северной части, и осетины, продолжав¬шие производить грабежи и убийства в течение военных действий, не переставали обнаруживать такое поведение и по заключении мира с Портою. Они, как известно в. с. из уведомления моего, от 21-го мая № 326, еще и не удержались от дерзких поступков, и поэтому наказание сих непокорных горцев, в необузданности своей и непризнававших никакого влияния России, сделалось со¬вершенно необходимым.
Племена осетинские (называющие сами себя ирон) занимают обе покатости главного Кавказского хребта на протяжении источ¬ников Риона и Ардона до вершин Терека и Арагвы. На север они ограничиваются Кабардинской плоскостью, а на юг Карталиниею. Главные селения южных осетин расположены по ущельям рек Большой и Малой Лиахвы, по впадающей в первую р. Паца и у вершин р. Ксана; а северных – по ущельям рек Ардона, Фиагдона и Гизельдона. В верхней части Осетии горы скалисты, а ближе к главному хребту покрыты вечным снегом; в нижней же части на¬ходятся довольно густые леса и покатости их местами заключают, хотя и в незначительном количестве, земли, способные к обраба¬тыванию, но не весьма плодородные, отчего жители мало приле¬гают к хлебопашеству. Разлитие вод в ущельях Осетии продол¬жается от половины апреля до конца мая, а иногда и до половины июня. Жилища осетин расположены неправильными деревнями по ущельям и состоят из каменных саклей. В каждом селении на¬ходятся по одной или по несколько каменных башен. В нижней Осетии сакли в деревнях разбросаны и окружены небольшими садами, а в верхней – прикреплены, подобно птичьим гнездам, к скалам и косогорам.
Осетины вообще живут бедно, занимаются скотоводством, сеют, но в малом количестве, ячмень, овес и просо, вместо хлеба дела¬ют лепешки. При неурожае покупают на плоскости, получают также и соль. На зиму для небольших своих стад приготовляют сено и солому; летом держат их на подножном корму, который показывается в верхних ущельях не прежде конца мая и продол¬жается до октября. Они вооружены ружьем, саблею, кинжалом, никою и отчасти имеют пистолеты. Оружие содержат довольно исправно; делают сами порох, а свинец добывают из своих гор. Говорят на особенном природном языке, и большая часть из юж¬ных осетин понимает и грузинский язык…
Притесняемые с северной стороны кабардинцами, а с южной стороны грузинскими и имеретинскими князьями, осетины, при по¬явлении в стране российских войск под командой гр. Тотлебена, встретили их как своих избавителей. К нам влекла их и христиан¬ская вера, ибо только малая часть осетин, по соседству с Кабар¬дой, приняла мухахммеданский закон. Но как не было взято над¬лежащих мер к гражданскому образованию Осетии и, сверх того., когда осетины увидели, что русские начали отдавать их на про¬извол помещиков, которые имели намерение сделать из них кре¬постных крестьян, а грузинское главное духовенство, от которого Осетия получала священников, ослабило внимание свое к распро¬странению между ними закона божия, то, по примеру прочих живущих в соседстве полудиких племен, терпя разного рода недо¬статки к улучшению своей жизни, они равномерно предались гра¬бежам и мало-помалу увеличили дерзость свою до того, что про¬изводили на больших дорогах. Хотя с тех пор привязанность их к русским заметно уменьшилась, однако они, несмотря на мятежи, и беспокойства, происшествия за Кавказом от происков грузин¬ских царевичей Александра и Юлона, всегда более привязаны, были к нам; нежели к прежним своим владельцам. Меры крото¬сти для склонения их к порядку были неоднократно испытывае¬мы, но оставались тщетны, потому что полудикий народ, не видя перед собой с нашей стороны действий оружия и полагаясь на неприступность своих жилищ, приписывал снисходительность к. невозможности проникнуть в их страну.
Во все продолжение пребывания русских войск за Кавказом было предпринимаемо в Осетию несколько экспедиций, но почти, они имели только частную цель, как то: временное наказание ка¬кого-либо из осетинских племен и осмотр путей чрез тамошния ущелья для узнания – предстоит ли возможность проложить че¬рез оные новую Военно-Грузинскую дорогу. Одни действия под-полк. Симоновича, направленные в 1802 г. против осетин, по по¬велению командовавшего на Кавказской линии и управлявшего Грузией ген. Кнорринга, имели так сказать, общие виды на при¬ведение в покорность необузданных племен. Симонович с отрядов из пяти рот пехоты, 50-ти казаков и двух легких полевых орудий: успел благоразумными распоряжениями в две экспедиции, совер¬шенные не более как в 12 дней, привести в повиновение всю часть Осетии, лежавшую на южной стороне Кавказского хребта.
Мало-помалу невнимательность ближайшего начальства, бунт, бывший в Грузии в 1812 г., чума и войны с Персией и Турцией снова ослабили влияние наше над Осетией; она сделалась посто¬янным убежищем всех преступников, преследуемых законами на¬шими, и край этот, несмотря на то, что от главных обществ взяты: и поныне содержатся в г. Гори аманаты, чтобы русский, без по¬кровительства кунака (знакомого из природных жителей) и без значительного прикрытия, мог безопасно объехать ущелья, в коих расположены осетинские деревни.
Сообразив все в настоящем предположении общего покорения горцев, я решился отправить в Осетию военную экспедицию, как для наказания буйных осетинских племен и обеспечения мирных поселян Карталикии от их набегов, так и для приведения народа к положительной присяге на верноподданство Г. И. и водворения там того порядка, который приличен стране, находящейся под вы¬сокой державой всероссийского монарха. За полезное признано мною окончить экспедицию сию еще до возвращения войск, нахо¬дившихся в Турции, как потому, чтобы восстановить безопасность на Военно-Грузинской дороге и на сообщениях Грузии с Имеретией, так и для того, что в упомянутые действия, не представляя особенных затруднений, могли так сказать, служить приуготовлением к последующим главным против горцев операциям.
Приведение в исполнение экспедиции против осетин, как я имел честь извещать в. с, было возложено мною на ген. Ренненкампфа, под главным ведением ген.-адъют. Стрелкова, коему на предмет и даны мною следующие наставления:
1. Собрать в сел. Цхинвали, что на границе Осетии, отряд под начальством ген. Рекненкампфа из одного батальона Херсонского гренадерского полка, 200 казаков Донского 12-го полка, двух горных единорогов, двух кегорновых мортирок и части Карталинской милиции, в случае надобности присоединить две роты Эриванского карабинерного полка.
2. По приготовлении упомянутых войск и собрании всех нуж¬ных сведений о дорогах, ведущих в Осетию, равно и о взаимных между собой связях племен Осетинских, приказать ген. Ренненкамнфу выступить из Цхинвали в сел. Джава, которое служит ключом ко всем ущельям по верховьям Большой Лиахвы и Пацы.
3. Уверясь в спокойствии жителей этого селения взятием от них из лучших фамилий аманатов, оставить одну роту пехоты с частью Карталинской милиции и 50-ти казаками для прикрытия ущелья, в котором находятся жилища кешельтцев, преимуществен¬но замеченных в непокорности и разбоях. Приближаясь к самым жилищам этих хищников, которые отстоят от сел. Джава на рас¬стоянии двух переходов или 35-ти верст, отправить к ним через кого-либо из преданных нам осетин прокламацию с объяснением, как гнусности их поведения, и в особенности последних поступков, при нападении на Имерети в ущельи Чератхеви и при грабитель¬стве, учиненном в сел. Тигви, так равно и великодушия Россий¬ского правительства, не принимавшего доселе, единственно по человеколюбию, никаких строгих мер к их обузданию, присовоку¬пив, сверх того, что если они не принесут совершенного раскаяния и с покорностью не исполнят требований правительства в рассуж¬дении выдачи похищенных людей с их имуществом и главных за¬чинщиков и участников в разбоях, то им предстоит конечное ис¬требление.
4. Если упомянутые осетины добровольно покорятся и исполнят все требуемое от них, то приведя старшин и все племя к присяге и взяв из каждого семейства по одному аманату, ген. Ренненкампфу возвратиться с отрядом в Джаву и приступить к усмире¬нию маграндолетцев и джамурцев, других наиболее хищных из племен осетинских.
5. Для последнего предприятия ген. Ренненкампф должен был, по усмотрению обстоятельств, оставив в сел. Джава одну роту пехоты с большей частью Карталинской милиции (ибо усмире¬нием кешельтцев селение это совершенно обеспечивалось с тыла и левого фланга), с остальными войсками следовать через Рокское ущелье сначала к маграндрлетцам, обитающим от сел. Джа¬ва на расстоянии 45-ти верст, по трудной гористой дороге, и при¬ведя их к повиновению и присяге, быстрым и неожиданным пере¬ходом через Гнухский хребет, мимо горного Ксанского озера, про¬никнуть в ущелье Джамурское и истребить это разбойничье гнез¬до, дающее пристанище всем ворам и преступникам, даже и тем, которые отвергаются и самими горцами, имея в виду, если воз¬можно, при движении отряда по Рокскому ущелью к маграндолетцам, отрядить одну роту пехоты с мортиркой и небольшой ча¬стью Карталинской милиции, для обхода неприятеля.
6. Дабы совместным нападением по всем ущельям получить желаемый успех в назначенной экспедиции, возложено было на ген. адъют. Стрелкова командировать своевременно из Тифлиса в Ксанское ущелье одну роту 40-го егерского полка из числа двух возвращавшихся из Ардагана и следовавших из-за границы в го¬лове всех войск, которая потом для дальнейшего следования на линию могла бы выйти прямо на большую дорогу Гудовским ущельем.
7. В то самое время, когда ген. Ренненкампф, усмирив магран¬долетцев, обратился в Джамурское ущелье, управляющий горски¬ми народами, майор Чиляев, должен был со стороны Военно-Гру¬зинской дороги с другой стороны ротою 40-го егерского полка и частью милиции действовать в одно время в тыл, дабы пересечь джамурцам всякое средство к побегу далее в горы.
8. Так как вышеописанная экспедиция должна была произво¬диться на дальнее расстояние от кантонир-квартир и вообще не¬продолжительное время, то продовольствие войск я приказал обес¬печить подвозом необходимого провианта в сел. Джава; во всех же поисках в ущельях иметь людям хлеба на восемь дней, отчас¬ти на себе и отчасти по причине затруднительных дорог на вью¬гах, под кои употребить полковых, казачьих и обывательских ло¬шадей, не обременяя ни сих последних, ни людей, для которых приготовлены были горные подковки.
9. Патронов сочтено достаточными тех, что по положению со¬стоят в суммах, пополняя их по мере израсходования из вагенбурга.
10. Вообще с жителями тех селений, которые покорятся добро¬вольно, соблюдать кроткое и справедливое обращение; но тех, кото¬рые будут защищаться в своих селениях, обняв со всех сторон, истре¬бить, давая пощаду покоряющимся и забирая в плен с женами и детьми; жилища их разорять в пример и страх другим. Но при этом сохранять строгий воинский порядок и по окончании дей¬ствий отряду возвратиться на кантонир-квартиры.
11. Наказав непокорных осетин, приступить к расчистке дорог, ведущих из Нижней Карталинии вверх по ущельям обеих Лиахв, Пацы и Ксани, для чего употребить самих жителей; от Джавы же, где постоянно будет одна рота, учредить к маграндолетцам обывательскую почту для сношений с моуравом или приставом, имеющим там находиться.
Сообразно сим предположениям отряд, назначенный мною для действия в Осетии, собрался в сел. Цхинвали и 19-го июня, по осмотре войск ген.-адъют. Стрелковым, выступил в числе около 2 000 человек в селении Джава, где оставив вагенбург и прикрыв его сколько возможно, ген. Ренненкампф последовал 21-го июня к Кешельтскому ущелью. Ближние жители, по предварительному приглашению, прислали в Джаву 18 депутатов. Ген. Ренненкампф, дав им нужные наставления о должной покорности нашему пра¬вительству и оставя 4-х из них аманатами, остальных отпустил к своим семействам с прокламациями для обнародования оных. С таким же поручением отправлены были к кешельтцам князья Мачабели, имеющие влияние над жителями сего ущелья.
Перейдя по трудной дороге гору Лару, отряд наш следовал от¬туда двумя колоннами: первая под командою ген. Ренненкампфа через селения Чамада, Биквуами и Дадоност; а вторая – под начальством командира Херсонского гренадерского полка под-полк. Берилева через селения Дамцвари и Кешельту. Обе сии ко¬лонны встретили большие препятствия и трудности в пути; осе¬тины же весьма мало останавливали следование войск и почти все, бросив жилища, удалились на вершины гор в леса, откуда, производя пальбу из ружей, обнаруживали одно только общее восстание.
Усматривая сие, ген. Ренненкампф отправил на селение Майрам в обход для разъяснения таких скопищ 100 карабинеров и часть милиции под начальством шт. кн. Гурамова, который, при¬быв к замку Биквуами и найдя там толпу вооруженных людей, атаковал их, причем с нашей стороны убит рядовой один. Полу¬чив сведение, ген. Ренненкампф сам потянулся с своей колонной к означенному замку и при следовании туда был встречен у сел. Чамада ружейным огнем; но несколько выстрелов из орудий рас¬сеяли осетин и только трудное местоположение воспрепятствовало нанести им значительный урон. Далее, до замка Биквуами войска также проходили под пулями; но неприятель по приближении ко¬лонны бежал равномерно и оттуда, оставив нам добычу пленными 3-х мужчин, 1 женщину и двух детей. Таким образом, встречая сопротивление и находя селения пустыми, ген. Ренненкампф истре¬бил семь деревень и расположился для отдохновения близ селе¬ния Биквуами.
Колонна подполк. Берилева между тем также была встречена сопротивлением непокорных горцев при переправе через р. Пацу у селения Дамцвари, которое было занято с большими однако же затруднениями. Оттуда после утомительного перехода колонна прибыла к селению Кола, зажженному самими жителями. В зам¬ке у сего селения подполк. Берилев нашел в сборище одну из из¬вестных в Осетии по своим хищничествам фамилию Кабисашвили; но, имея ввиду приказание соединиться с генералом Ренненкампфом, он поспешил для сего к селению Биквуами.
По соединении обеих колонн, ген. Ренненкампф выступил че¬рез селение 22-го числа к самому концу Кешельтского ущелья, где и занял позицию с севера против горы Зикара, куда по слу¬хам обратилась большая часть кешельтцев; отделение милиции было послано через высоты гор к сел. Тхели, дабы сим направле¬нием отнять средство переправиться бегущим в Кошкинское уще¬лье. Распоряжение сие не принесло однако же и ожидаемой поль¬зы; ибо значительная часть осетин еще преждевременно успела со всем своим имуществом пробраться через главные высоты к Кударскому ущелью, куда хотя были и посланы войска под ко¬мандой подполк. Берилева для отрезания пути в Имеретию, но неимоверные трудности в следовании замедлили прибытие оных к месту. Осетины, оставшиеся на вершине горы Зикара, были не¬сколько раз, по приказанию генерала Ренненкампфа, атакованы войсками нашими; но трудность местоположения и огромные кам¬ни, спускаемые осетинами во множестве, долго препятствовали достигнуть до их позиции; однако же потом удалось приблизить¬ся к ним и отогнать до 200 штук рогатого скота. При сих дейст¬виях со стороны нашей ранены два обер-офицера и три рядовых; также 9 человек из милиции, в числе двое князей и дворян. Не¬приятель потерял убитыми до 60-ти человек, в плен взято 17 че¬ловек. В то же время кошкинские и нарские жители, через послан¬ного к ним с прокламациею священника, изъявили добровольную покорность нам и обещали не только исполнять все требования ген. Ренненкампфа, но заградить свои ущелья для кешельтцев и выдать их во всяком случае.
27-го июня – день рождения всемилостивейшего Г. И. было ознаменовано приведением к присяге на верноподданство Е. И. в большей части деревень Кешельтского ущелья, возвратившихся из гор, после повторенных воззваний и убеждений, сделанных ген. Ренненкампфом. Но главная из разбойничьих шаек Осетии фа¬милия Кабисашвили и оказала непреклонность, надеясь на непри¬ступное местоположение, которое избрала она на одной из высот, окружающих крепость Колу. Человек тридцать из другой фами¬лии Кочиевых за всеми переговорами решились упорно защищать¬ся. Генерал Ренненкампф, видя самонадеянность осетин, решился принудить их к повиновению орудием. Отправив к вагенбургу в селение Джава раненых, пленных и аманатов и оставив при селе Дадоност часть войск под командой кап. Бржесинского, подошел сам с остальным отрядом под командой кап. к кр. Кола, довольно крутой горе, откуда на сделанное еще раз предложение о сдаче последовал ружейный залп по войскам нашим. Столь дерзкое упорство заставило ген. Ренненкампфа обратиться к решительным мерам, и так как малый калибр кегорновых мортиров не пред¬ставлял никакой возможности разрушить крепостные стены, сло¬женные из крепкого камня на извести, то и положено было овла¬деть упомянутою крепостью открытой силой. Приведение сего в исполнение стоило однако же нам потерь: при двух повторенных атаках убиты со стороны нашей четыре человека и ранено во¬семнадцать, в числе коих командир Херсонского гренадерского полка подполк. Берилев и того же полка контужен подпр. Писаревский.
Для сохранения людей должно было прибегнуть наконец к иному средству, и ген. Ренненкахмпф, обложив крепость в ночное время кострами сухих дров, приказал зажечь со всех сторон, на¬деясь сею мерою заставить осажденных просить пощады, но гор¬цы оказали примерное ожесточение: из числа защищавшихся толь¬ко 10 человек, бросаясь с неимоверною яростью на солдат наших, хотели открыть себе путь оружием, но были подняты на штыки и только один из них взят в плен, все же оставшиеся в крепости, пренебрегая жизнью, сгорели посреди стен.
Уничтожение сего убежища непокорных и истребление при том одной разбойничьей фамилии Кочиевых имело большое влия¬ние на прочих, и ген. Ренненкампф успел, наконец, через кн. Бардзима Мачабели заманить к себе в лагерь другую фамилию Каби¬сашвили с старшим членом Акка, который вместе с тем предста¬вил и находившихся у них в плену двух имеретин из числа шести, захваченных нынешнею весною на Имеретинской дороге; один из последних найден также на дороге совершенно израненным, а про¬чие три убиты горцами при вступлении войск наших в Осетию. Фамилия Кабисашвили, по приведении к присяге на верноподдан¬ство, была задержана и отправлена в г. Гори.
Окончился поиск ген. Ренненкампфа в Кешельтском ущелье. Следствием оного было наказание и приведение в совершенную покорность обитающих там осетин и уничтожение двух разбой¬ничьих шаек сего племени. Из числа известных хищников успел спастись только один по имени Созр; но любимый сын его и брат захвачены однако же войсками нашими. 1-го июля отряд обратно прибыл в сел. Джава.
Успех действий имел большое влияние на дальнейшие предприя¬тия наши в Осетии. Все старшины Кешельтского ущелья немед¬ленно явились к ген. Ренненкампфу и по его распоряжению бес¬прекословно приняли для управления собою пристава дворянина Заала Бердзнеева.
5-го июля отряд, снабдив себя провиантом и оставив в сел. Джава некоторую часть войск для охранения вагенбурга, высту¬пил к маграндолецам – другохму осетинскому племени, живущему в глубоких ущельях реки Большой Лиахвы, под снеговым Гнухским хребтом, и обнаружившему намерение не изъявлять нам по¬корности. При выступлении туда, ген. Ренненкампф счел за нуж¬ное отправить предварительно к сильнейшим обществам Кошкинского и Рокского ущелий приглашение добровольно покориться, прислать аманатов и в знак усердия исправить все дороги, веду¬щие по их ущельям в Маграндолети. Движение отряда в первый день по Гертскому ущелью не встретило никаких препятствий ибо тамошние жители из особенного рвения поспешили привести дорогу в наилучшее состояние и построили до десяти мостов через быструю Лиахву, на что потребовалось бы значительное число рабочих и много времени. Таким образом отряд дошел безостано¬вочно до селения Ванели, лежащего на половине пути от Джавы в Маграндолети, но вступая в Кошкинское и Рокское ущелья, ген. Ренненкампф нашел совершенно противное расположение народа: непокорствование с вероломством заметны были повсюду. Вслед¬ствие сего отправив сильный авангард к селению Едиси, дабы поспешнее занять средоточие Маграндолети, ген. Ренненкампф сам с остальными войсками прибыл туда на другой день. Внезап¬ное движение имело желанный успех: жители маграндолетские не успев воспрепятствовать переходу отряда через снеговые горы и обвалы, поспешили предаться бегству, прислав однако же ген. Ренненкампфу до 30-ти старшин с изъявлением покорности. Все они по приведении к присяге и взятии от них аманатов отправлены были обратно для приглашения к тому и прочих жителей. Меж¬ду тем, во время пребывания отряда в вышеозначенном селении Ванели ген. Ренненкампф вошел в сношение с управляющим гор¬ским народом майором Чиляевым и 40-го егерского полка майо¬ром Забортским, назначенными, как я имел честь изъяснить высше, для учинения диверсии в пользу сей экспедиции со стороны Военно-Грузинской дороги.
Благоразумными распоряжениями ген. Ренненкампфа к 12-у июля были приведены к присяге на вероподданство почти все жители ущелий Маграндолетского, Кошкинского и Рокского, обес¬печившие покорность выдачей также аманатов из самых почет¬нейших фамилий. Управление над ними поручено приставу Гертского ущелья, ген. Павленову, оказавшему большое усердие в снабжении отряда провиантом.
В тот же день явились к ген. Ренненкампфу депутаты даже и от тех осетинских племен, которые обитают на северной стороне Кавказа. Пользуясь ими он отправил туда генерального штаба шт.-к. Ковалевского, как для осмотра дорог и прочего, так равно и для собрания на месте потребных на сей предмет сведений. Шт.-к. Ковалевский был принят тамошними жителями с непритворными ласками, изъявил им от ген. Ренненкампфа благодарность за добровольное покорствование и лично удостоверился в чистоте их расположения к русским. Племена сии и в особенности самое многочисленное из них Нарское, именуемое так по реке и ущелью сего названия, просили осчастливить их принятием под высокое подданство всемилостивейшего государя императора и назначить, к ним приставом кого-либо из военных чиновников, обязуясь вы¬строить ему приличное помещение и давать от себя содержание, какое будет назначено правительством. Некоторые из их почет¬нейших фамилий изъявили даже желание отдавать детей своих, в казенные школы, прося на этот предмет нашего пособия.
В продолжение сих переговоров ген. Ренненкампф получил oт управляющего горскими народами майора Чиляева донесение о движении с его отрядом в Джамурское ущелье. Известие сие заставило его поспешить навстречу майору Чиляеву. Оставив в селении Едиси часть войск под командой Херсонского Гренадерско¬го полка кап. Завойки, для приведения к окончанию водворения спокойствия в Маграндолетском ущелье, и командировав под на¬чальством того же полка шт.-к. Андреева небольшую команду на. Малую Лиахву, для покорности сих жителей и в особенности за¬хватить известных там хищников и перерезать джамурцам все; пути бегства, – сам с остальными войсками перешел через сне¬говой Кнотский хребет по дороге, весьма затруднительной, мимо горного озера, до сел. Башка, тем самым джамурцы, будучи вне¬запно окружены отовсюду, принуждены были положить оружие и встретить ген. Ренненкампфа с покорностью. Они равномерно при¬няли присягу на верноподданство, выдали потребное число ама¬натов и в знак своего повиновения выдали остальных хищников, укрывавшихся в лесах, с коими, тоже, как и с прежде пойманны¬ми, по предании их суду, будет поступлено по законам.

306. Записка об осетинских ущельях, присваиваемых князьями Эристовыми-Ксанскими. – Составлена к. а-ми Яновским и Казачковским и представлена гр. Паскевичу при рапорте от 1-го июня 1831 г.

Грузия при царях разделена была на эриставства и моуравства. Слово «эристав» значит управитель или губернатор. В последние времена были эриставства: Арагвское и Ксанское; управлявшие именовались эриставами арагвскими и ксанскими. Грузинская ис¬тория свидетельствует, что в звание определялись царями лица из первых фамилий государства. Они производили суд, предводи¬тельствовали войском вверенных им областей и собирали царские подати. Живший в половине XVI столетия царь Георгий в преди¬словии к законам своим, помещенным в Уложении царя Вахтанга, подробно определяет права и обязанности эриставов, коих власть была столь ограничена, что они не могли даже сами собою оп¬ределять старшин в какое-либо ущелье без разрешения царского совета.
Грузинские цари некоторых из эриставов за преступления пре¬давали смерти и возводили в сие звание других, но редко из дру¬гого дома или рода, ибо в Грузии эриставское звание, подобно другим важнейшим должностям, было потомственное. Они жаловали иногда эриставу из его эриставства земли и крестьян в соб¬ственность, но в таком случае всегда давали особые грамоты за означением в оных кому, что именно и за что жалуются.
В начале минувшего столетия эриставы арагвские были из фа¬милий князей Сидамоновых, а эриставы ксанские из дома дворян Бибилуровых. В 1740 г. цари Теймураз и Ираклий за измену и не¬повиновение лишили дом Сидамоновых эриставства и поставили эриставом арагвским кн. Джимшера Чолакаева; а после царь Ираклий отдал эриставство сие двум сыновьям своим (по отъезде в Россию наступило казенное управление). Князья же Сидамоновы именуются в народе и поныне под именем Эриставских-Арагвских, хотя в списке, при заключенном с Россией в 1781 г. трактате имеющемся, показаны они собственным им именем, т. е. Сидамоновыми. Напротив, фамилия Бибилуровых, из коей при заключе¬нии трактата назначились лица для управления Ксанским эриставством, названа в помянутом списке, по занимаемой членами тогда должности, князьями Эристовыми-Ксанскими, подобно тому, как названы, по занимаемым тогда должностям, князья Моуровы, Визировы и другие, имевшие до того иные фамилии. Наконец, и дом Бибилуровых за измену и злодейские поступки, означенные в находившейся при деле записке царевича Вахтанга и памятные еще сторожилам, лишен был царем Ираклием Ксанского эриставства с конфискацией всего его собственного имения. В грамо¬тах, данных по сему случаю жителям того эриставства, царь клял¬ся за себя и за наследников своих, что Эристовы никогда не бу¬дут управлять ими и тогда же эриставство Ксанское разделил на три удела и отдал царевичам.
Какие именно ущелья и деревни принадлежали к эриставству Ксанскому – достоверно неизвестно. В раздельном акте Эристовых, состоявшемся в 1771 году, имеющемся при деле только при переводе, на коем нынешние претенденты – князья Эристовы – преимущественно основывают свое право на владение Ксанским имением, упоминается о Ваке и Гвердис-дзири, т. е. деревнях, ле¬жащих на равнине в Карталинии, у подошвы Кавказских гор, – о деревне Далуле или Двалуле, поселенной в тех местах в Эльтурском ущелье, и об ущельях Ксанском, Меджудском, Мало-Лиахвском, Потрисском и Гвидисском; но вероятно некоторые только деревни сих трех последних ущелий находились под управ¬лением Эристовых, ибо в том же акте сказано, что в Мало-Лиахвском поступили в разделе только осетины и грузины, живущие от Кного и находящиеся в управлении дворян Пурцеладзе, бывших там моуравами под ведением эриставов, а в Потриси и Гвидиси все то, что собственно Эристовым принадлежит, включая церков¬ных крестьян. В определении же Верховного Грузинского прави¬тельства 1803 года 13 марта, где подробно показаны деревни и ущелья, составлявшие прежде эриставство Ксанское и поступив¬шие потом в удел царевичей Иоанна, Баграта и Юлона, о Гви¬дисском и Потрисском ущельях вовсе не упоминается; а прибав¬лены, без означения деревень, четыре ущелья, находящиеся в Душетском уезде, как то: Алевское, Цхрадзмисское, Чуртисское и Дзамурское, последнее лежит при истоке речки Ксани; в Мало-Лиахвском ущелье из 43 деревень показаны только три: Ацери-схеви, Белоти и Сацхеви; из Эльтурского – одна деревня Эльтура, а из Чаребского – две: Снекви и Чареби, живут большею частью грузины; из Меджудского ущелья поименованы только шесть деревень, тогда как в том ущелье находится 16; седьмая же – Сакоринтло-реха лежит в Карталинии. Об ущельях, лежав¬ших по Большой Лиахве как то: четыре Маграндолетских, Тлийском и Чипранском, на кои ныне князья Эристовы объявляют пре¬тензию, ни в раздельном акте, ни в помянутом определении вовсе не упоминается, и трудно верить, чтобы ущелья сии, быв отделе¬ны высокими, почти неприступными горами от ущелий, составляю¬щих Ксанское, когда-либо оному принадлежали. Маграндолетцы, сверх того, живут в самом отдаленном углу Осетии, у Главного хребта Кавказа, на замечательном возвышении; а тлийцы и чип-ранцы в глубоких лесных ущельях, куда и соседние жители с тру¬дом достигают, и как те, так и другие известны между осетинами своею дикостью и неукротимостью.
Из списка деревень, доставленного в. с. ген. кн. Эристовым при рапорте от 23-го апреля сего года, видно, что князья Эристовы о претендуемых ими ущельях имеют не весьма верные сведе¬ния, ибо в том списке оказалось немного сходных названий дере¬вень Джамурского ущелья; в Мало-Лиахвском показана только третья часть и то без всякого порядка, в числе коих написана деревня Бисоети, которой там вовсе нет. Ущелья Шуацверского в Осетии не находится; в списке же показаны состоящими в оном деревни ущелий Патрийского, Гвидийского и Эльтурского, но не все, и одной деревни, значащиеся в списке под названием Шуацвери, не существует. В маграндолетские же ущелья приписаны четыре деревни ущелий Тли и Чипран, отстоящих в день езды; названы деревнями целые ущелья Келиети и Брутаули: в первом находится пять, а в последнем три деревни, совершенно другого названия, как видно из приложенной при сем ведомости об осе¬тинских деревнях. Показанных же в списке деревень Калаки, Ка¬зани, Дамаклани и Джувауни вовсе не существуют. Изъяснение в том рапорте кн. Эристова, что названия деревень в Осетии часто переменяются, несправедливо, ибо из тех осетинских деревень показаны в определении Верховного Грузинского правительства 1803 года, кроме названий, искаженных при переписке, ни одна не переменила своего названия. В ближайших к Карталинии ущельях, где больше мест удобных для поселения и много лесу, деревни иногда разделяются так, что находятся в 2-х, 3-х и более местах, но всегда удерживают одно прежнее название деревни. В Маграндолетских же, Гвидийсском и других отдаленных безлесных ущельях редко случаются такие разделения; дома строят из одного сухого камня в несколько лет и деревни под одним назва¬нием существуют по словам самих осетин, целые столетия.
В 7-м пункте упомянутого определения Верховного Грузинско¬го правительства показаны принадлежащими князьями Эристо¬вым находящиеся в Карталинии между разными деревнями осе¬тинские семейства, а именно: при Лиахвис-хеоба, Гвидис-хеоба, Шуацверие-хеоба и Маграндолетис-хеоба. Осетинских семейств есть много в Карталинии, из всех почти ущелий, по обе стороны Главного Кавказского хребта лежащих; в том числе могут быть и из помянутых ущелий (кроме Шуацверисского, которое, как вы¬ше известно, в Осетии не находится). Они переселились туда в разные времена при царях и при русском правительстве; пересе¬ляются даже и ныне от притеснений сильных фамилий, от опасно¬сти лишиться жизни и имущества, за кровь и по другим причинам. Семейства могут жить где-либо в деревнях при Лиахвских ущель¬ях (Большой и Малой Лиахвы), потому что выходят в Карталинию, но Гвидийсское и четыре Маграндолетских весьма отдалены и выходят в ущелье Большой Лиахвы. Следовательно, осетинские семейства, проживающие в Карталинии, в одно и то же время не могут находиться при помянутых ущельях; притом же в Осетии кет удобных к поселению мест без названий: где оканчивается одно ущелье, там тотчас начинается другое, имеющее особое на¬звание.
В Мало-Лиахвском ущелье есть следы пребывания или управ¬ления там народа, более образованного, нежели коренные жители, как то: в деревне Белоти построен двухэтажный дом с персидски¬ми украшениями и крепость, где, по словам осетин, жили Эристовы-Ксанские и после них царевич Юлон. Верстах в двух выше Белоти при переходе Потрисского ущелья в Мало-Лиахвское, на¬ходится замок, построенный как бы для воспрепятствия набегам. Потом вверх по ущелью, при грузинской деревне Ацерисхеви, есть еще развалины крепости и в некотором расстоянии, по обеим сторонам ущелья, две башни, вроде сторожевых, жили непокорные кнотские осетины. В Тереком ущелье, лежащем в смежности с Мало-Лиахвским и находящемся в управлении Эристовых-Арагвских, а после поступившем в казну, есть также укрепленный за¬мок. В некоторых деревнях сих ущелий есть старшины и жители бывают в Карталинии. Напротив, в ущельях более отдаленных, как то: Маграндолетском, Тлийском, Чипранском, Гвидийском, Кногском и других, нет никаких следов их управления Эристовыми. До покорения нашими войсками, осетины в ущельях живущие, представляли образец первобытных народов. У них существовали одни семейные связи; в деревнях и ущельях не было совершенно никакого порядка и поведения, каждый, способный носить ору¬жие, считал себя вполне независимым, и убийства у них между собою беспрестанные, наказываемые одним лишением жизни род¬ственников убитого; большая часть у них никогда не выходила из Осетии и не имела ни малейшего понятия о гражданском быте.
Пример Эристовых подал повод и князьям Мачабели присваи¬вать вновь покоренных осетин, живущих по Большой Лиахве в ущельях Рукском, Дзоматском и Урсдзуарском, им никогда не повиновавшихся и не принадлежавших. Князья сии, полагая, на¬верное, что скоро последует покорение осетин, и по другую сто¬рону Главного Кавказского хребта обитающих, объявляют уже своей принадлежностью находящееся там ущелье Зругское, состоя¬щее из пяти деревень, жители коих, обитая в местах, едва доступ¬ных и не быв никогда в Карталинии, едва ли знают и понаслыш¬ке о существовании сих князей.

Извлечение из статьи К. Сивкова «Эпизоды из истории колониального ограбления Кавказа (XIX век)» о национально-освободительном выступлении осетинского народа

Выдержки публикуются по изданию: К. Сивков. «Эпизоды из истории колониального ограбления Кавказа (XIX век)». Журнал «Борьба классов», № 8, 1936.
Кавказ с давних пор привлекал внимание русских помещиков и купцов. Еще в XVI веке, во времена Ивана Грозного, устанав¬ливаются связи между Московским государством и народностями Северного Кавказа. Когда после захвата Казани (1552 год) и Астрахани (1556 год) для русских купцов открылся путь в Кас¬пийское море, у Московского царства возникла мысль об овладении побережьем моря для упрочения связей со странами Востока. Но дальше предгорий Кавказского хребта проникнуть не удалось. В XVII веке делается попытка подойти к овладению Кавказом с северо-запада, т. е. со стороны Дона, лишь в самом конце XVII века (1695–1696 годы) 2 похода Петра I привели к овладению турецкой крепостью Азов при устье Дона. В конце своего царст¬вования (1722–1723 годы) Петр I предпринял поход давно уже намечавшегося захвата западного побережья Каспийского моря. Московское феодальное царство, превратившееся при Петре I в громадную феодально-крепостническую монархию со своей про¬мышленностью, регулярной армией и флотом, с централизированным аппаратом управления, еще было в силах захватить Азов, а также Дербент и Баку, но международная обстановка (война с Турцией, Швецией, Ираном) и внутренние осложнения (астрахан¬ский бунт, булавинское восстание 1707–1708 годов, голод, то и дело охватывавший большие районы государства, массовые побеги крестьян и пр.) не дали возможность удержать эти приобретения. Азов, отданный Петром I обратно Турции после неудачного прутского похода 1711 года, Россия получила только в 1739 году, по Белградскому миру с Турцией, а побережье Каспийского моря пришлось вновь завоевывать в XIX веке.
Однако, несмотря на все это, колонизация Северного Кавказа беглыми крестьянами, так называемыми «гулящими людьми», и казачьими отрядами неуклонно продолжалось и в XVII и в XVIII веках. Это дало возможность русскому правительству в 70-х го¬дах XVIII века проложить военную линию на Северном Кавказе с 10 крепостями – от Моздока до устья Дона. Но теперь цели продвижения на Кавказ были уже другие. Если раньше, при Иване Грозном, первых Романовых и Петре I, походы на Кавказ пред¬принимались с целью обеспечения русским купцам торговых путей на Восток, то теперь, во второй половине XVIII века, целью кав¬казских походов русского правительства является также захват новых земель. Уже в конце XVIII века, одновременно с мерами по заселению Северного Кавказа, «приступлено было к раздаче свободных земель частным лицам, и с 1784 года появились на кавказской линии имения князя А. А. Вяземского, графа (а потом князя) А. А. Безбородко, графа А. Р. Воронцова, графа И. Г. Чернышева и др. ».
Для выявления природных ресурсов Кавказа туда было сна¬ряжено несколько экспедиций во главе с академиками (Паллас, Гмелин и др.). В XIX веке была уже четко сформулирована про¬грамма превращения Кавказа в русскую колонию, что должно было хоть сколько-нибудь разрядить кризис крепостного хозяй¬ства России.
С конца XVIII века, после оккупации Закавказья, «оформлен¬ной» в 1801 году манифестом о так называемом присоединении Грузии, начинается период кавказских войн, затянувшихся более чем на 60 лет и приведших к покорению Кавказа: Восточного – в 1859 и Западного – в 1864 годах. В период этих войн на Кавказ устремляется масса штатских и военных дельцов в поисках нажи¬вы, чинов и орденов.
Русские помещики и капиталисты, прикрываясь громкими фра¬зами о том, что они несут культуру в страну «диких и необуздан¬ных горцев», в действительности смотрели на Кавказ как на ко¬лонию, которая должна удовлетворять их стремление к наживе. С первого же момента своего появления на Кавказа русские на¬чали грабить страну так же, как это делали их «цивилизованные» собратья в Америке, Азии, Африке.
В наших архивах хранятся богатейшие материалы, рисующие историю колонизации Кавказа, лишь немногие из них увидели свет в дореволюционное время, а если некоторые появились в печати, то обычно в таких изданиях, которые были недоступны сколько-нибудь широким читательским массам, как например, «Акты, собранные кавказской археографической комиссией» – громадное издание в 12 томах, выпущенное в свет во второй по¬ловине XIX века.
В настоящей статье на основании неопубликованных архивных материалов и отчасти на основании материалов, напечатанных в названных «Актах», описываются два эпизода из истории коло¬ниального грабежа Кавказа, имевшие место в 30-х и 40-х годах XIX века.
В одном случае жертвой эксплуатации были казаки, прошлые крестьяне, а также горцы; в другом – туземное население. Оба эти случая имели место на территории недавно захваченной ко¬лонии и весьма типичны для тех приемов, с помощью которых русские помещики и капиталисты эксплуатировали местное трудо¬вое население в условиях специфического колониального режима. Менялись действующие лица, место действия и время, но сущность приемов, эксплуатации была одна и та же.

2.

В 40-х годах XIX века Осетия была небольшой, экономически слабо развитой областью, все крестьянское население которой бы¬ло в полной зависимости от местных феодалов – помещиков. Только селения, расположенные в особенно отдаленных от Военно-Грузинской дороги местах, сохраняли некоторую независимость.
Согласно донесениям жандармского генерала Скалона, рас¬следовавшего причины возмущения осетин, в Осетии еще в 1837 году все было спокойно, и осенью полковник Вронченко проехал без конвоя из Джавы через Рок и Магландолети в Коби, на Воен¬но-Грузинскую дорогу. Но в 1838 году картина резко меняется, В этом году главным приставом Осетии был назначен капитан Васильев, произведенный впоследствии «за отличие» в майоры. Начались злоупотребления и поборы. Больше всего потерпел народ, по словам генерала Скалона, от пристрастия Васильева к князьям Мачабеловым, за одного из которых он выдал свою дочь. Он всячески старался утвердить и распространить данное, но еще не рассмотренное и не признанное помещичье право Мачабеловых над всеми осетинами, живущими в долине реки Большой Лиахвы. До этого Мачабеловы редко решались требовать подати по де¬ревням и просто обирали или продавали иногда только тех из осетин, которых удавалось им схватить в Карталинии. При Ва¬сильеве же они завели управителей и стали взыскивать и увели¬чивать налоги, которые бедные осетины, с трудом управляющие и казенную подать, не в состоянии были платить эти налоги по ценности на деньги в 2 года по 80 рублей серебром с «дыма» (с хозяйства).
Когда крестьяне селения Мздывы отказались платить подати Мачабеловым, Васильев рапортом донес, что крестьяне непокор¬ны русскому правительству и что они будто бы грабят и разоря¬ют соседних осетин. Этим он добился от командира Кавказского корпуса генерала Головина приказания прекратить беспорядки вооруженной рукой. Как писал генерал Скалой шефу жандармов графу Бенкендорфу 13 апреля 1841 года, «… местные начальники (на Кавказе. – К. С.) в преследовании частных своих видов, угнета¬ют народ; встречая сопротивление, выставляют его непокорным пра¬вительству и ложными донесениями подвигают главное началь¬ство к предприятию экспедиций» и что это начальство охотнее решается на такие экспедиции, нежели на ближайшее исследова¬ние положения жителей, имея даже повод сомневаться в достовер¬ности донесений местного начальства.
Как видим, это был не отдельный случай, а система, проводи¬мая царскими колонизаторами, и пристав Васильев, конечно, это хорошо знал. Он взял 500 солдат и отправился «в поход». Мздывцы рассеялись по горам и вели оттуда перестрелку. Отряд Ва¬сильева разорил несколько домов, сжег хлеб в снопах и через полтора дня вернулся обратно, захватив с собой в виде трофеев скот, из которого 30 быков, более 800 баранов и 7 лошадей посту¬пили в пользу Васильева и Мачабеловых.
Этот разбойничий набег Васильев изобрел в своем рапорте как настоящее военное предприятие с батальным огнем, разоре¬нием всех поселян, большими потерями мздывцев, хотя никто из них ни убит, ни ранен.
В конце 1840 года в ряд уездов, в том числе и Горийский, от¬правился член совета Главного управления Закавказским краем статский советник Легкобытов, чтобы выяснить результаты ре¬формы управления Закавказьем по закону 10 апреля 1840 года. Главная суть этого закона заключается во введении здесь обще¬русского управления губерниями и отделении военной власти от гражданской. Как писал генерал Головин в своем донесении 3 ап¬реля 1841 года военному министру Чернышеву, Легкобытов, вер¬нувшись в Тифлис, донес о жалобах жителей Горийского уезда на тягость подводной повинности, наложенной на них во время экс¬педиции в Осетию. Он посмотрел, как подчеркивал Головин, «на источник и свойства происшествий в Осетии с совершенно новой точки зрения». В отношении же производства военного суда над осетинами писал о неправильном оного действия.
Головин считал, что Легкобытов, «перейдя за пределы возло¬женного на него поручения, увлекся предметом, роду службы его не принадлежавшим и несвойственным, а потому при всем избыт¬ке доброй воли не мог составить себе правильного о них (собы¬тиях. – К. С.) понятия».
Тем не менее, замять дело Головиц не мог, особенно имея в виду, что генерал Скалой, начальник 6-го округа жандармов, от¬правил в это время в Петербург донесения Бенкенфорду, изобра¬жая Осетию совсем в другом виде, чем это было выгодно Голо¬вину. Генерал Скалой тоже был представителем царизма на Кав¬казе, но считал, очевидно, что доводить население до восстания ради интересов отдельных частых лиц не в интересах правитель¬ства, что такая близорукая эксплуатация населения, которая име¬ла место в Осетии, отнюдь не может содействовать «прочному утверждению русского владычества на Кавказе». Головин не мог знать о донесениях Скалона и потому решил отправить для рас¬следования в Осетию полковника генерального штаба Вронченко и полковника корпуса жандармов Викторова.
По возвращении в Тифлис Вронченко и Викторов представили рапорт, который подтверждал данные Легкобытова, и хотя Голо¬вин и писал Чернышеву, что в дознании этих лиц «проявляется столько же односторонности и бездоказательности, сколько и в донесениях Легкобытова», тем не менее он приостановил исполне¬ние приговора над оставшимися в живых осетинами. В то же вре¬мя, исходя из утверждения, что будто бы «многие из жалоб воз¬буждены самим полковником Вронченко, безусловно обещавшим полное удовлетворение по всем претензиям, какие объявлены бы ни были», он вновь отправил в Горийский уезд полковника Викто¬рова вместе с коллежским советником Десимоном, а потом обра¬зовал особую следственную комиссию.
Это было в июне 1841 года. Как и кем велось следствие, мы не знаем, но заключилось оно типичным для колониального ре¬жима и всей системы николаевского царствования образом. Через 2,5 года (!) новый командир Кавказского корпуса, сменивший Головина, генерал Нейдгардт писал князю Чернышеву, «что след¬ствие «ныне» (!) им рассмотрено, что главным виновником оказы¬вается умерший уже майор Васильев, ложные и преувеличенные донесения которого о неповиновении осетин правительству были поводом снаряжения туда экспедиции и всех неприятных послед¬ствий оной». «Кроме того, – писал Нейдгардт, – он (Васильев. – М. С), управляя Осетией, слишком пристрастно действовал к стороне князя Мачабели и тем возбудил общее против себя не¬годование». Но князь Джавахов, как утверждает Нейдгардт, не обвиняется ни в каких злоупотреблениях. Аресты же он произ¬водил по приказанию начальства. Прикосновенный же к делу, по признанию Нейдгардта, пристав Пурцеладзе умер, с него князья Мачабеловы «удалены от личных распоряжений по имению», и оно состоит под опекой. Ввиду этого Нейдгардт пришел к заклю¬чению, что это дело надо «оставить без дальнейших последствий, так как восстановление оного, в порядке судебного разбиратель¬ства, при успокоении теперь Осетии и принятых начальством к поддержанию порядка мерах, не было бы удобно, возбудив вос¬поминания о событиях, имевших в свое время неблагоприятные впечатления. Николай I «высочайше на это соизволил».
Нежелание Нейдгардта будить воспоминания о событиях 1840–1841 годов в Осетии имело веские основания, но только не те, которые он приводит в донесении 6 января 1844 года. Когда Нейд¬гардт, в январе 1844 года писал, что Осетия упокоилась и там царит порядок, он лгал: волнения и «беспорядки» в Осетии после событий 1840–1841 годов не прекращались. Сам Нейдгардт в рапорте Чернышеву 6 мая 1843 года писал, что после походов князя Андроникова порядок в Осетии был восстановлен, и она в течении 2 лет оставалась спокойной, но в сентябре 1842 года в ней «снова появилась разбойничья шайка и грабежами своими начала беспокоить Горийский уезд. Вскоре, однако, «разбои» бы¬ли прекращены, а предводитель Канейшвили пойман и предан военному суду.
Вслед за этим «для лучшего управления буйными и еще полу¬дикими осетинами» был назначен Головиным в конце 1842 года осетинским окружным начальником отставной поручик Нижего¬родского драгунского полка Смиттен. Он начал «деятельно пре¬следовать оставшихся в Осетии разбойников и в феврале 1843 года отправил в нагорную часть Осетии экспедицию, где открыл местопребывание разбойников и частью истребил их», так что только несколько человек спаслось бегством. Однако вскоре раз¬горелось новое восстание.
Поводом к восстанию, по словам Нейдгардта, послужило сле¬дующее происшествие. Во 2-м участке Осетинского округа жите¬лями деревни Чми, Нарского ущелья, был убит один из рассыль¬ных заседателя. «Виновные, – писал он, – опасаясь наказания, укрепились, в одной из башен этой деревни и решили не отдавать¬ся начальству. Тогда поручик Смиттен сам отправился в эту де¬ревню и захватил башню, причем двое из засевших в ней были убиты, а восемь человек захвачены и преданы военному суду. Началось волнение по всему Нарскому ущелью, и Нейдгардт предписал главному начальнику горских народов полковнику кня¬зю Авалову прекратить беспорядки.
После его отъезда из Тифлиса Нейдгардт получил донесение от Смиттена, что жители деревни Чми, напав на селение Нар, овла¬дели в ней башней и убили находившегося там участкового засе¬дателя князя Херхеулидзе. Тогда Нейдгардт отправил в Осетию князя Андроникова с предписанием употребить все возможные средства к восстановлению порядка без пролития крови, а если бы достигнуть этого было невозможно, то применить для усмире¬ния вооруженную силу. Кроме того он предложил ему «основа¬тельно узнать причины неповиновения жителей Нарского ущелья». После отъезда Андроникова Нейдгардт получил донесение Авалова, что порядок восстановлен и, сообщив об этом Андроникову, предписал ему удостовериться в спокойствии Нарского ущелья и, в зависимости от обстоятельства, или вернуться в Тифлис и остать¬ся там.
На рапорте Нейдгардта военный министр Чернышев сделал такую пометку: «Князь Авалов любим в крае и благонамеренный человек; действия же князя Андроникова там были весьма пори¬цаемы, и я опасаюсь, чтобы он не испортил то, что сделал уже Авалов». Николай II со своей стороны писал: «Жаль, ежели князь Андроников испортит хорошо начатое князем Аваловым. Я пер¬вому мало верю». Тем не менее никакого предписания Нейдгардту относительно Андроникова послано не было.
16 мая 1843 года Нейдгардт новым рапортом сообщил Черны¬шеву, что Андроников, получив его предписание, решил вернуть¬ся в Тифлис. По его возвращении Нейдгардт получил сообщение, что после отъезда Авалова осетины, заперевшись вновь в укреп¬ленных ими башнях деревни Чми, не позволяют хозяевам земель, находящимся вблизи башен, обрабатывать их и не допускают к себе никого. Сверх того, жители селения Нар, желая освободиться от ближайшего надзора за ними начальства, предложили остав¬ленному князем Аваловым в Наре в должности участкового за¬седателя князю Казбеку перейти в другую деревню Савбаны, что он и был вынужден сделать. Тогда Нейдгардт предписал Авалову узнать самым подробным образом настоящее положение дел в Нарском участке и, ничего не предпринимая, приехать для докла¬да в Тифлис.
Тем временем в Петербурге шефом жандармов Бенкендорфом были получены 2 донесения, от 4 и 17 мая 1843 года, уже извест¬ного нам полковника Викторова и пересланы им военному ми¬нистру Чернышеву.
В первом из них Викторов писал, что, «поскольку внешних подстрекателей к возмущению в Осетии не было, то полагать ско¬рее можно, причиною его было неблагоразумное или неосторож¬ное обращение начальников с местными жителями, как был тому в марте месяце сего же года пример, что сего 2-го участка на¬чальник поручик Смиттен представил при рапорте две отрезанные головы двух известных разбойников, за что и выдержан был гос¬подином корпусным командиром под арестом на гауптвахте; по молве в народе одна из этих голов не признается за голову по¬именованного Смиттеном разбойника. Таковые вещи, – прибав¬ляет Викторов, – натурально при сем понятии неспособны успо¬каивать народ».
Во втором рапорте, от 17 мая, Викторов писал, что, как гово¬рил ему князь Авалов, причина «беспокойств» была следующая: один разъездной, состоящий при участковом заседателе Херхеулидзе, «имел непозволенную связь с осетинкой, которая впослед¬ствии желала, но не могла разорвать сделанных ею связей сих». Тогда она решила обратиться к Херхеулидзе с жалобой на разъ¬ездного, но «вместо удовлетворения была прогнана с угрозой на¬казания. Спустя несколько дней сей рассыльный был убит. Херхеу¬лидзе с явной угрозой стал преследовать тех из родственников означенной осетинки, кто подозревался в убийстве рассыльного и вскоре за ним в квартире своей был сам убит. Против же сего участка Смиттен, известный еще в звании помощника Ахалцих¬ского уездного начальника безрассудной вспыльчивостью своего нрава, прибыв на место убийства, вместо принятия надлежащих мер к открытию убийц, угрожал жителям Нарского ущелья привести войско и наказать их совершенным разорением». Началось возмущение, и Смиттен не решился вернуться в селение Джаву прежним путем, а поехал через Мамисонское ущелье. Здесь он приказал расчистить дорогу от снега, чтобы провезти пушки. Вместо этого здешние жители устроили на этой дороге завалы.
Как центральное правительство реагировало на сообщение о действиях Смиттена?
Была затребована справка о его прежней службе. Справка была представлена и, видимо, признана удовлетворительной, хотя в ней и было указано, что в 1835 году Смиттен «за грубость про¬тив начальства, был разжалован в рядовые, а потом, после про¬изводства в офицеры» за отличие в делах против горцев, «уволен в отставку «за ранами» с мундиром и пансионом полного жало¬ванья, однако почему-то обязался иметь жительство в Тифлисе».
Из Осетии Смиттена, однако, убрали, но это вовсе не было концом его карьеры: 4 января 1844 года уже известный нам пол¬ковник Викторов писал шефу жандармов Бенкендорфу из Тифли¬са, что в помощники прокурора определили поручика Смиттена. А по донесению от 22 февраля 1854 года исполняющего долж¬ность начальника 6-го округа корпуса жандармов генерала Юрь¬ева шефу жандармов видно, что шахматинским вице-губернато¬ром в это время был статский советник Смиттен. Таким образом, он получил за это время большое повышение по службе.
Удаление Смиттена из Осетии не дало ему возможности осу¬ществить свою угрозу и «наказать ее жителей совершенным разо¬рением», а Нейдгардт не решился идти по стопам Головина. Со¬бытия в других частях Кавказа, особенно в Дагестане, где как раз в 1843 году Шамиль достиг своих небольших успехов, заста¬вили несколько ослабить вожжи и не создавать новых очагов вос¬станий против царизма. Этим и объясняется, что в январе 1844 хода Нейдгардт доносил царю, что в Осетии спокойно и что к поддержанию там «порядка» начальством приняты меры. Но, как свидетельствует вся дальнейшая история Кавказа, система его «успокоения» и покорения оставалась неизменной: это была сис¬тема грабежа и насилий.

ЦАРЕВИЧ ДАВИД. НОВАЯ ИСТОРИЯ. ЦАРЕВИЧ БАГРАТ. НОВОЕ ПОВЕСТВОВАНИЕ, ТБИЛИСИ, 1941

Стр. 6. В 1751 г. пришел Нурсалибег Аварели (царь Нуцали хундзахский) с крупными силами и подошел к Мчадис-Джвари; цари одержали победу, было уничтожено много вой¬ска и, опозоренные, они вернулись обратно.
Стр. 12. А в 1772 г. пришли в Грузию лезгины. Тогда Карталинские и Кахетинские войска были объединены. Около Уплисцихе грузины одержали победу над врагом и уничтожили много войска. И ушли лезгины за горы к Лиахви и пошли на Ахалцихе. Войска вошли в Цхинвали, взяли крепость и многих в плен забрали.
Стр. 13. В 1772 г. войска Карталинцев и Имеретии объединились, подошли к Ахалцихе и обступили его. Войска царя Соло¬мона заставили отступить лезгин. Грузины очистили Джавахети от врага и царь Ираклий с победой вошел в Цхинвали. В это время лезгины напали на Хвити. Царь поспеш¬но собрал войска и уничтожил врага.
Стр. 25. В 1798 г. лезгины напали на Цхинвали, но были пора¬жены, кроме того в этой битве был убит предводитель лезгин. И опять началась вражда между Картли и Карсом.
Стр. 37. Тогда в 1811 году царь вошел в Имеретию, взяв с собой царевича Леона Юлоновича, послал его через Рачинские горы к Лиахви, чтобы тот поднял осетин против русских. Осетины собрались близ Цхинвали. Узнав об этом, губер¬натор Грузии Ахвердов пошел к Цхинвали с русским вой¬ском и, не сумев победить осетин, укрепился в крепости Цхинвали. Тогда осетины сожгли Цхинвали и его окрест¬ности и вернулись обратно. Тогда Тормасов послал в Чви-ри большие войска русских и они сожгли Чвриви. Царевич же не смог больше остаться в Осетии и ушел в Ахалцихе.
Стр. 60. В 1785 году царь Имеретии привел к себе своего зятя, сына Рачинского Эристава Георгия из Стамбула, отдал ему Рачу. Тот, попав в Рачу, решил покорить и осетин, однако был убит ими.
Стр. 92. В 1805 году царевичи пошли в Осетию, но не смогли остаться там, боясь, что осетины могут быть в согласии с русскими.
Стр. 94. В том же 1805 году Цицианов был направлен в Осетию. Для подавления волнений ему направили 3 полка казаков под начальством наместника Тбилиси Микиртума Сулгунова из Тбилиси. Это еще больше разозлило осетин и они всех взяли в плен. Цицианов освободил их и кроме того решил покорить и уничтожить осетин. Осетины начали укрепляться. Видя это, Цицианов, никогда не бывавший здесь, повернул обратно и в том же 1805 году пришел в Тбилиси.
Стр. 106. В 1810 году царевич Александр послал через Ахалцихе своего племянника Леона в Осетию, чтобы тот собрал вой¬ска для сражения с русскими. Леон был принят осетинами, они пошли с ним.
Стр. 117. В 1812 году 26 октября сын Юлона Ираклиевича, царе¬вич Леон пошел в Ахалцихе из Осетии. В ущелье крепости Петра на них напали лезгины. Царевич был без войска и он, спящий, был убит лезгинами.