СБОРНИК МАТЕРИАЛОВ ДЛЯ ОПИСАНИЯ МЕСТНОСТЕЙ И ПЛЕМЕН КАВКАЗА
ВЫПУСК 22
ТИФЛИС 1897
ЧЕЧЕНСКИЕ ТЕКСТЫ, ЗАПИСАННЫЕ И ПЕРЕВЕДЕННЫЕ ПОД МОИХ РУКОВОДСТВОМ ИБРАГИМОМ МАГОМАЕВЫМ ИЗ АУЛА ГЕХИ
А. ТЕКСТЫ В ПОДЛИННИКЕ
Первая народная песня
Подобно тому, как дует морской ветер из крепости Кизляр, подобно тому, как быстро во время ветра спускается облако по склону горы, точно также, эй смотри же, выехал только что гяур, пригнувшись к спине своего коня. Кинься же на него, как кидается ястреб, подобный кусту, на голубя! А не то он сам ускачет в тот аул, где живет. Врачи излечивают раны от шашки и ружья; судьи разбирают ругательства, налагая в пеню вола и корову, мы же сами заедим гяура любовью, которая слаще души.
Былина о Мальсаге назрановце, одном из сподвижников имама Шамиля
Полдня шел дождь, но к вечеру показалась красная заря, увы!
Как же выйти резвиться, подобно пестрому льву, увы,
Если тогда, когда следовало показаться почте, пали голодные кони, увы,
Как говорили гордые молодцы назрановцев подле самой почты!
Для богатырской игры Малая Чечня вызывает гордого героя назрановцев, Мальсага.
И вот пронеслась молва: говорят, Саадулла Бетигович, увы,
Как подстерегает овец голодный волк, увы,
Так и Чечня высылает Саадуллу Бетиговича в засаду против него.
И, как сказывают, храбрые гехинцы подле него, увы!
А сами вызывают к себе назрановца Мальсага:
Погибель тебе, Мальсаг, не спасение, увы!
Когда из Малой Чечни отправили Саадуллу Бетиговича
И когда, увы, говорят, Мальсага поймали, каждый гехинец смеется,
А когда, говорят, Мальсага убили, назрановцы плачут.
Он сам, Саадула, вызывает на бой назрановца Мальсага.
Начинают гехенцы, по его приказу, стрелять из маджарских ружей,
Начинают махать лучшими шашками, чем тиярсмаймальские:
И возбуждают дрожь у гордых молодцев назрановцев.
Начинают гехенцы рубить их круглые головы.
Увы, Саадулла ударил, и скатилась голова Мальсага!
И вот гехенцы отправляются в дорогу с набранной военной добычей,
А вражье оружие уже опоясано у их бедер.
Они джигитуют, скача вперед на вражьих конях.
Увы, с Саадуллой спокойно воротились домой гехинцев гордые молодцы!
Сказка о храбреце Незнае
(Эпизод из чеченских нартовских сказаний)
В давнее время в одном большом ауле жил некий человек, Незнай, такой трусливый, что выходить из дому даже не смел, а если мимо него пролетала муха, то прятался под одеяло. Однажды, когда у него был расстроен желудок, он вышел вон, не забыв захватить с собой саблю, махнул ею нечаянно и убил трех мух, как стрелой.
Тогда он приказал написать на своей сабле: это сабля Незная, убившего шестьдесят трех нартов-эрхустойцев. Затем он, опоясавши эту саблю и взвалив на плечи небольшой мешок с мукой, отправился. Много ли, мало ли он шел, а пришел он в одно пустынное место, где в овраге росла груша. Тут он остановился, мешок закопал в землю, саблю повесил на дерево, а сам завалился спать. И вот туда подъехали, как бы выросши из земли, семь братцев нартов-эрхустойцев. Остановились они в отдалении и говорят между собой: «Кто это так смело улегся в пустынном месте, принадлежащем нам. Нам, ведь, и пролетающая птица бросает в виде дани перо, а проходящие звери – копыто!» Так они сказали. И вот младший из них тихонько подъехал к спящему, поглядел на саблю, воротился к своим братьям и говорит: «На сабле незнакомца написано, что она принадлежит Незнаю, убившему шестьдесят трех нартов-эрхустойцев». В это время Незнай проснулся. Остановились братья перед ним и спрашивают: «Покажи же нам свое искусство!» Тогда Незнай, указывая на свою шапку, сказал: «Смотрите, какой я храбрец!» Потом он ударил ногой по своему мешку, закопанному в землю, и когда оттуда повалила пыль столбом, то прибавил: «Вот я каков, если от моего удара ногой по земле валит дым столбом!» Тогда нарты-эрхустойцы стали просить Незная жить с ними, прибавив, что так как они сроду не видели такого человека, который бы мог поднять ногой дым из земли, то выдадут за него замуж свою сестру и отдадут за нее в приданное ровно половину своей земли. Незнай не посмел им противиться и ушел с ними в их дом. Они ему выстроили дома, женили его на своей сестре, и стал Незнай жить с нартами. Спустя какое-то время после этого, в лесу завелся большой носорог, который время от времени появлялся в ауле и поедал там людей. Приготовились нарты-эрхустойцы пойти убить этого носорога и прислали к Незнаю человека: иди, мол, с нами убивать этого зверя! Понятно, что Незнай не поехал убивать носорога, и посланец довел до сведения братцев, что Незнай и не думает выезжать. И действительно, Незнай не решился выехать, но жена выгнала его вон. Желая спрятаться, Незнай убежал в лес и залез на большую грушу. На беду под той же самой грушей лег и носорог, не успевший и увидеть героя. Между тем эрхустойцам сказали, что Незнай уже пошел убивать носорога. Те поскакали, выстрелили по носорогу и ранили его. Зверь тогда-то и подбежал к той самой груше, где сидел Незнай. Увидев носорога, герой упал без чувств к нему на спину и, не зная, что делать, ухватился за его шерсть. Зверь тоже испугался, почуяв на себе что-то необычное, и понесся к аулу с Незнаем верхом. Когда в ауле их увидели, то выбежали все, стали стрелять из ружей и убили носорога. Но наш Незнай, едва лишь очнувшись, стал кричать: «Как вы смели его убивать? Вы бы лучше подъехали да посмотрели, как я умею приручать носорогов». И подумали нарты-эрхустойцы, что все это – сущая правда. Между тем, на тот же аул напало вражье войско, чтобы его завоевать. Опять послали нарты человека к Незнаю: выходи, мол, сражаться! Но посланный опять воротился с ответом, что Незнай не поехал, а его лишь прогнал: ступай, мол! Однако жена героя взяла длинный тростник и выгнала мужа из дому. Отправился горемыка к табуну нартов-эрхустойцев, чтобы выбрать там самую смирную лошадь и, прежде чем садиться, сжать ей пахи колышками. Но куда он ни пойдет, везде лошади брыкаются. Наконец, он настиг в конце табуна старую спутанную кобылу и стал ей сжимать пахи двумя колышками. Она хоть бы и пошелохнулась. «Вот это мой конь», – вскричал Незнай. Сел он на него, но поехал не к войску, а просто где-либо спрятаться. Услыхали о том нарты и думают: ну, он точно также ездил, когда хотел расправиться с носорогом: давай, пойдем сражаться! Стали они стрелять и драться. Когда Незнай поехал, услыхала его лошадь стрельбу, а она привыкла скакать впереди табуна в виде вожака. Вырвала она из рук героя поводья и поскакала назад. Со страху Незнай схватился рукой за ветку большого чинара, но так как кобыла скакала во весь дух, то чинар вырвался с корнем. Ворвалась кобыла в середину свалки, стала топтать врагов копытами, а остальных добивал Незнай ветвистым чинаром. Кто же не попадался под руки Незнаю, того добивали нарты-эрхустойцы. Когда таким образом со всеми покончили, братья взяли коня героя под уздцы и поехали все домой, распевая громкие песни. Сделали нарты Незная своим старшиной, да и поныне еще он живет у них.
В. СКАЗКИ И ЛЕГЕНДЫ ЧЕЧЕНЦЕВ В РУССКОМ ПЕРЕСКАЗЕ
1. Куда девались нарты-эрхустойцы?
Нарты, пьющие расплавленную медь, переселились на небо. На Западе есть семь блестящих звезд, это и есть пропавшие нарты.
2. Приключения нартов.
Жили на белом свете семь нартов с сестрой. Они занимались охотой. Однажды, воротясь с удачной ловли, они не нашли сестры. Задумались нарты и решили отправиться на поиски. Долго они ехали-ехали и добрались, наконец, до берега моря. Что же делать и куда ехать дальше? Шестеро снарядили лодку и отправились по морю, а седьмой остался под деревом ожидать их возвращения. Лег он и смотрит на небо. А нарты знают птичий язык. Прилетели к дереву голуби, и говорит одна птица другой: «Что же за человек там лежит?» Старший же между голубями отвечает: «Это нарт. Треугольное чудище украло у них сестру и живет оно за морем. Никакая лодка туда не доведет». «А как же добраться до этого места?», – спрашивают молодые. «Можно дойти и по суху, – отвечает старший, – стоит лишь прилепить листья вот этого дерева к конским копытам!» Слышит это нарт и думает крепкую думу. Долго он ждал, воротились и братья ни с чем. Рассказал им все нарт, и вот они добрались до дома Треугольного чудовища. Взяли они сестру, схватили и чудовище, и привезли домой. Били они его, чем могли, но им не удалось его убить, и решили они тогда замуравить его в стену. Чудовище же не умерло потому, что душа его не была с ним. И слышен стон чудовища и поныне в нартовском доме.
3. Путешествие нарта.
Однажды один из нартов поселился в богатом ауле. Был он человеком необыкновенной силы, ходил на охоту и убивал столько зверей, что мог прокормить всю деревню, но была у него и беда дома – жена-красавица. Польстился на нее аульный князь, да и красавица его полюбила. И говорит ей князь: «Что тебе за охота жить с нартовским отродьем?» «А разве возможно убить такого силача?» – отвечает жена. «А какова его сила?» – опять спрашивает князь. «Да он сразу разрубает трех оленей и вырывает с корнем чинары, а иногда я обвожу его железной цепью, и он сразу цепь разрывает!» Тогда князь дал жене нарта стальную цепь и просил ей связать врага, как бы в шутку. Однако могучий нарт разорвал и стальную цепь. Тогда коварный князь дал своей любовнице шелковый канат, которым она и связала своего мужа. Рванулся нарт, но только себе одежду разрезал; рванулся еще раз, но канат лишь впился в его тело. Стал он молить жену развязать его, но та не развязала, а лишь стала смеяться. Понял нарт, что его обманули, а баба позвала князя. Стащили они горемыку под кровать, сам же князь стал наверху баловаться. Набаловавшись вволю, любовники заснули. Спят они, но не спит обманутый нарт, да плачет его маленький сынок. «Сынишка, – говорит бедняга, – вон там лежит моя шашка, принеси-ка ее мне!» Мальчик притащил и по просьбе нарта сунул ее ему в рот. Разрубил нарт канат, затем зарезал свою жену и князя, вышел в другую комнату, где спало 63 княжьих узденя, и тех перерезал, головы их положил у ног зарезанного князя, вышел сам с сыном и отправился путешествовать. Долго он шел и пришел, наконец, к большому озеру. А сынишка проголодался и стал горько плакать. Развел нарт костер, посадил около него сына погреться, а сам стал ходить кругом и смотреть, нет ли какой-либо дичи. И вот бежит олень с золотыми рогами. Выстрелил нарт в оленя, убил его, распорол ему живот и вынул внутренности, стал их жарить на огне. Вдруг олень ожил, встряхнулся и побежал. «Что за диво?» – вскричал тогда удивленный нарт. А олень и говорит ему человеческим голосом: «Да разве это диво? Ступай-ка к нарту Али, он тебе расскажет еще более удивительного!» Нашего нарта разобрало любопытство, и он отправился разыскивать рассказчика. Долго он шел-шел и добрался, наконец, до того места, где жил нарт Али. Наш нарт рассказал ему все, что с ним случилось, и в свою очередь просил того рассказать свои приключения. Вот, что рассказал нарт-эрхустовец Али. Нас было восемь братьев. Странствовали мы все по белу свету и забрели однажды в жилище одноглазого великана. До вечера мы с ним разговаривали, а когда настал вечер, великан спросил нас: «Кто же теперь приготовит ужин?» Мы не решились, а великан зарезал семь лошадей, сложил их в громадный котел, сварил, дал нам по косточке, а сам съел все: и мясо, и кости, и суп, растянулся и захрапел. Всю ночь мы дрожали от страха. Когда настало утро, то великан таким же образом схватил семерых моих братьев, сварил их в котле и съел. Остался лишь я один, а он пошел пасти. Насилу я вырвался и убежал.
Тогда нарт поручил Али воспитание своего сына до пятнадцатилетнего возраста, а сам отправился разыскивать великана. Долго он шел-шел и вот видит – покатая гора, а на ней лежит огромный великан с одним глазом на лбу и играет себе на дудке, а около него целое стадо баранов. «Здорово, – крикнул ему нарт, – дай мне у тебя переночевать, я страшно устал с дороги. Ладно, – отвечал ему великан, – да только тебя не пустят мои собаки. Возьми вот мою папаху и покажи им!» Нарт взял папаху. Вскоре он увидел землянку и около нее 63 огромных собаки. Хватил он их так, что не только всех собак убил, но и от папахи шерсточки не осталось, вошел внутрь и стал осматриваться. Видит он такой громадный котел, что его и семеро не поворотят, а хозяин пришел, налил туда воды и поднял его на одном ногте. Нарубил великан дров, зажег громадный костер, зарезал 63 овцы, съел все сам, ничего не оставив гостю, и заснул. Когда он захрапел, один из козлов и говорит нарту: «В полночь тебя хозяин убьет, но ты подвяжи себя под меня и так он тебя не найдет!» Нарт так и сделал. Ровно в полночь проснулся великан, наточил топор и стал искать нарта, но не нашел. Разозлился одноглазый, но не подал и вида. Утром по-прежнему он развел огонь, сварил 63 овцы, но не заснул и бросился на нарта. Нарт оказался сильнее, повалил великана и сел на него. Тот стал просить пощады. Нарт сказал ему: «Если хочешь, чтобы я тебя не убил, то оживи семерых братьев Али, которых ты съел!» «Кости их вон там в углу, – отвечал великан, – в семи корзинах; там лежит и черный оселок. Сложи их как следует, и погладь оселком, тогда они оживут!» Узнав все, что ему нужно, нарт убил великана, оживил по указанному им способу семерых братьев Али, и они все восьмеро отправились со стадом домой. А между тем Али долго ждал возвращения нарта и, подумав, что он убит, сам поехал разузнать, что с ним случилось, сына же приятеля оставил дома. Долго он ехал-ехал и вот видит около одного аула два кургана. Около курганов пасутся телята, а какой-то сумасшедший пастух все бегает между ними и то у одного поплачет, то у другого засмеется. Али подъехал к нему и спрашивает его с удивлением: «Что это ты делаешь?» «А вот, – отвечает пастух, – я плачу над одним курганом потому, что мне жаль нартова сына, который живет у Али, между тем как его отца считают убитым, и смеюсь над другим потому, что меня скоро хорошенько угостят, так как этот нарт едет сюда с большой добычей и с семью братьями Али. Последний, однако, ему не поверил и боялся ехать дальше. Но вскоре показался и сам нарт с барантой и его братьями. Али подарил нарту тысячу рублей за спасение братьев. Стали они вместе пировать и плясать. После пира нарт хотел отправиться восвояси, но Али его не пустил, выдал за него свою сестру, жившую в другом ауле, и зажили они все вместе счастливо.
Прим. Кроме Али существуют еще следующие имена нартов у чеченцев: qääлі и ічäрхо.
Путешествие трех князей.
Отправились однажды трое князей путешествовать. Ехали они, ехали и добрались, наконец, до той страны, где жили нарты-эрхустойцы. А нарты в это время забавлялись своими играми: стреляли из луков, а затем разбивали стрелы пулями и делали это на всем скаку. Увидев остановившихся в изумлении князей, один из нартов и говорит другим: «Опять к нам забрались эти люди. Кроме беды от них ожидать нечего, перебьем их лучше стрелами!» Но другие нарты не согласились, считая постыдным для себя истреблять подобных мух, и решили показать людям три таких опасным дороги, откуда бы они уже не вернулись назад. И вот, когда князья стали их расспрашивать о дороге, нарты так и сделали. Каждый из князей отправился по одной из дорог. Двое из них скоро погибли, а третий долго шел, пока не встретил огромного нарта. Увидя его, нарт, по своей ненависти к людям, бросился на него, но предусмотрительный князь убил его стрелой и отправился дальше. Долго он шел-шел и дошел, наконец, до большой сакли. Уже близилась ночь и потому князь, привязав коня к ближайшему дереву, вошел внутрь. Но к удивлению его в сакле никого не оказалось, а лишь посреди стоял стол, заваленный всякими яствами. Князь был голоден и потому, поев все, спрятался в углу и стал ждать, что будет. Вдруг раздался плач и крики, и вошла какая-то плачущая красавица, окруженная девушками. Поглядели на стол, а там уже ничего нет, нашли и князя. Стали его расспрашивать, и он рассказал свои приключения. «Я вдова убитого тобою нарта, – отвечала красавица, – и должна была бы тебя убить, но ты мой гость; у меня нет защитника, и потому будь моим мужем!» И зажили они счастливо.
Прим. Интересно, что название «нарт» не объясняется ни одним из кавказских языков, хотя, очевидно, этим именем северокавказские туземцы обозначали то туземное население, которое существовало до появления их на Кавказе. Этот факт существования населения на Кавказе до появления современных туземцев довольно определенно подтверждается и антропологическими исследованиями. Дело в том, что черепа во всех кавказских могильниках представляют из себя тип или долихокефалический (головной указатель ниже 75,0), или месокефалический. Современные же горцы не только брахикефалы, но и ультрабрахикефалы. Тем не менее, особенно среди чеченцев, дидойцев, андийцев и казикумухцев замечается известный процент долихоцефалов, как вероятных остатков древнего населения. Любопытен при этом тот факт, что все кавказские хроники, отличая самые мелкие горные племена, называют население всего центрального Дагестана леками (т.е. ляками) и даже называют имя одного из их царей Шергира (по-лякски – аульный ястреб). Если сюда прибавить тот факт, что большинство культурных названий заимствовано восточными горцами у ляков, становится возможным предположить, что, быть может, ляки и были одним из коренных кавказских автохтонов, вытесненных новыми народами, тем более что коренной лякский антропологический тип замечается в известном проценте у всех восточных горцев. На этом же основании я думаю, что корень имени «нарт» следует искать в казикумухском языке.
5. Алмас.
Алмасы живут на реке Аргуни. Это высокие женщины, очень красивы. Иногда они являются и в аулы. Раз один чеченец услышал ночью у дверей своей сакли женский плач. Он захватил шашку, вышел и увидел плачущую алмас. Не долго думая, он схватил ее за косу и обрубил ей волосы. Но алмас убежала. Вскоре он заболел и умер. Алмасы вообще подвержены смерти, и когда одна из них умирает, то другие собираются на Аргуни и горько плачут. И иногда запоздавший чеченец слышит их вой и плач.
Прим. Это тоже самое, что груз. алі, сванетс. даl. Корень этого слова аккадийский от слова alal – разрушитель, разрушительница. В честь духов alal’ей есть множество аккадских гимнов. Любопытно, что и южных славян есть легенды о духах или русалках того же рода, которых они называют вилами. Последнее сообщаю со слов профессоров Сумцова и Флоренского.
6. Иешеп
Трое детей однажды отправились в лес за ягодами, заблудились и вышли на какую-то поляну, посреди которой стояла землянка. Не успели бедные дети и оглянуться, как из землянки выскочила иешеп и потащила их к себе. Сварила она им хинкалы и стала их угощать, но дети со страху ничего не могли есть. «Чем же вас мать кормит?» – спрашивает иешеп. Умные дети отвечали: «Она нас поит водой, вскипяченной в сите». Стала иешеп наливать воду в сито, долго мучилась, а дети тем временем убежали. Воротилась она в землянку, хвать, а детей нет, и погналась за ними. Поймала их и положила спать со своими дочерьми, а сама стала точить в соседней комнате свои железные зубы. Ровно в полночь она подошла к спящим, но, по ошибке, зарезала своих дочерей и пошла их варить. Дети воспользовались временем, пока она варила, и убежали уже совсем.
Прим. У чеченцев это баба-яга, но первоначальное значение этого слова «дракон, летящий змей». По словам недавно открытой Стронгом ассирийской надписи Ашурбанипала, мидийские цари производили свое происхождение от дракона или вишапа (в некоторых местах Библии значит даже «кит»).
7. Царь зверей с топором на груди.
В лесах Чечни живет царь зверей, и у него на груди громадный топор с широким острием, которым он и убивает всякого охотника, осмелившегося убить его зверя. Раз один охотник увидел хромого джейрана, застрелил его и стал сдирать с него шкуру, а джейран был царский. Царь зверей немедленно явился и стал укорять чеченца за убийство. Ну, сказал он еще, так и быть, съедим дичь вместе, но только ты разведи огонь, а я принесу воды. Царь ушел, а охотник развел огонь, поставил около него чурбан, покрыл своей буркой, а сам, зарядив ружье, спрятался. Пришел царь, бросился на чурбан и так и рассек его пополам. Тогда охотник выстрелил в него. Царь исчез, но и чеченец, воротясь, долго проболел.
Прим. Этого царя называют также «пастухом зверей». Очевидно, это остаток представлений об особом божестве леса или вообще Приапа. При раскопках в Степанис-цминда близ Казбека Фридрих Байер нашел капище такого бога, причем в дар ему приносились бронзовые колокольчики. Многие барельефы на вещах кобанского могильника указывают на то же самое.
8. Некоторые симпатические средства чеченцев.
1. Сглаз может иметь место по отношению к людям и рогатому скоту. Для избавления от беды употребляют амулеты из барыни, но непременно растущей в глухом месте. Куски этого дерева навешивают или на человека, или на рога и хвост животного.
2. Не следует говорить об умерших, так как в таком случае станет болеть и одряхлеет. Для излечения от беды употребляют угли из карагачевого дерева, которые и жгут около больного.
9. Исторические легенды чеченцев.
1. Первоначально кавказские горы не имели никакого населения. Туда пришли арабы, распространившие ислам, поселились в горах и от них-то произошли все кавказские горцы.
2. Все кавказские горцы, за исключением кумыков и казикумухцев, пришли от северных берегов Каспийского моря. Последние из них – монголы. Чеченцы затем раздробились на три племени: собственно чеченцев, галгаевцев и чаберлоевцев. Последнее племя говорит самым чистым чеченских языком.
3. Однажды трое чеченцев, Турпал, Ирис и Чалындер, отправились в гости к караногаям. Те их накормили, но когда чеченцы заснули, то связали им руки и бросили их в яму. Чеченцы проснулись, увидели свое положение и запели свои родные песни, прося птиц передать привет шалинскому чеченцу и просить у него помощи. И услышали птицы, и донесли весть до шалинца. Тот приехал, и они вчетвером перебили всех караногайцев.
4. Жили в Тушении старик и трое сыновей. Умер старик и дети справили по нем тризну; умер и один из братьев, но денег у двух других – Килоя и Стоя, уже не было, и стало им стыдно, что они уже не могут справить тризны. Оба они бежали в Чечню и поселились там, где теперь аул Шатой, Аргунского округа. В этой местности стояла одинокая башня, и там-то поселились братья. К ним прибавились и другие, и образовали аулы верхний и нижний, Килой и Шатой. Один из потомков Килоя, Умар, отправился в набег со своими родными в Тушению, и стал запахивать какую-то гору. На них напали тушины под начальством некоего Песи. Стал Песи кричать: «Разве вы не боитесь, чеченцы? У меня на голове шлем, а на теле – броня!» Накрыл Умар голову лопухом, а сверху надел еще шапку из липовой коры и стал над ним смеяться. «Вот моя броня, – кричал он, – а мои сабли и пули острее и лучше тушинских! Тушины испугались и разбежались, а Умар отбил у них гору.
5. С севера пришло в Чечню в давнее время племя Ерши-Батой.