СБОРНИК СВЕДЕНИЙ О КАВКАЗСКИХ ГОРЦАХ
ВЫПУСК 3
ТИФЛИС 1870
ПРИВИЛЛЕГИРОВАННЫЕ СОСЛОВИЯ КАБАРДИНСКОГО ОКРУГА .
Собственно в Большой и Малой Кабардах существуют следующие сословия: ворк (благородный) и пшитль (неблагородный). К первому сословию относятся: пши, вид его — тума, тлакотлешь дижинуго, беслен-ворк и ворк-шаотлахуса; ко второму: пшекеу, азет, логанапут, ог и унаут.
В горских обществах, присоединенных к управлению Кабардинского округа, высшее сословие называется таубий, а низшие: каракиши, чагар и казах.
Сословие пши с давнего времени во всех сношениях нашего правительства с кабардинским племенем именуется князьями (горскими).
Сословие это по действительно благородному своему происхождению стоит в главе кабардинского народа, и в древности воля князя составляла в Кабарде закон. С умножением же числа князей и с постепенным распространением в обеих Кабардах магометанского исповедания, власть князей начала разделяться: первоначально, в управлении Кабардою принял участие народ, посредством выборных из среды себя представителей, а затем — и духовенство.
В последнее время независимого существования Кабард главными факторами действовавшей в них власти были: валий и мехкеке. Должность валия принадлежала старшему по летам кабардинскому князю, который, с помощью наиболее именитого тлакотлеша, по своей должности называемого кодз, управлял внутренними и внешними делами своей родины. Мехкеме же, составленное из духовенства и почетных ворков, с участием валия и кодза, чинило суд и расправу, а также, согласием своим, узаконяло постановления валия касательно введения новых и отмены старых обычаев.
По понятиям кабардинцев, князья их были, да и теперь еще считаются, естественными и прямыми покровителями народа; вследствие этого, с весьма давнего времени вся Большая Кабарда разделена на четыре части, между четырьмя княжескими фамилиями: Кайтукина, Бек-Мурзина, Мисостова и Атажукина, а Малая Кабарда, иначе называемая Гелистаном, по имени родоначальника мало-кабардинских князей, — на две: Мударова и Таусултанова.
Таковое разделение Кабард существует и в настоящее время, хотя и не имеет первоначального своего характера.
Звание князя столь было священно для кабардинцев, что всякий из них для защиты своего владельца обязан был жертвовать не только своим имуществом, но и самою жизнью. Состояние подданства, в котором находился кабардинский народ в отношении своих князей, отчасти существовало и до последнего времени, т. е. до освобождения в Кабарде зависимых, которых они называли своими подвластными. Еще не так давно кабардинский князь от подвластного ему кабардинца (исключая тлакотлеша и дижинуго) мог требовать и присвоить себе все его состояние, в том числе дочь и даже жену; не властен был только над его жизнью.
В случае убийства князя беслен-ворком или ворк-шаутлахусою, убийца и ближайшие взрослые его родственники мужского пола, по кабардинскому обычаю, лишались жизни, а остальное семейство отдавалось в рабство наследникам убитого князя, дом же и имущество убийцы подвергались разграблению.
В случае же убийства князя тлокотлешем или дижинуго, эти последние присуждались только к уплате за кровь, конечно — весьма значительной суммы. В прочем, сколько известно, подобного рода убийств в Кабарде еще не было .
Вообще положение кабардинского князя до того было высоко поставлено, что всякое малейшее оскорбление его личности, напр., воровство лошади из его табуна, неминуемо влекло за собою тяжелое возмездие. Из такого порядка вещей и вследствие чрезвычайно развитого в Кабарде конокрадства , между кабардинцами существует, обыкновение отдавать своих лошадей в княжеские табуны, для того именно, чтобы, прикрывшись именем князя, сохранить их в целости.
Знаки наружного уважения, оказываемые кабардинцами своим князьям по народному этикету (адиге-хабзе), отлично выясняют ту высоту, на которой находятся они среди своего народа.
Таким образом, если князь находится в обществе, состоящем из лиц не равных ему по происхождению, то первое место в этом обществе принадлежит князю.
Находясь вне своего дома, князья должны быть постоянно окружены своими приближенными, которые, составляя почетную их свиту, вместе с тем оказывают им разного рода услуги, как-то: подводят и принимают лошадей, подают и принимают, оружие, за седлом своим возят княжескую бурку и всякий другой багаж, если такой случится; в случае нужды изготовляют ему в поле обед и т. п.
Окружающие князя, при следовании сего последнего верхом или пешком, размещаются следующим образом: почетнейший ворк — с левой стороны князя, другой ворк, по летам или званию своему следующий за первым, — с правой стороны его; остальные размещаются сзади и по сторонам, по своему усмотрению.
Всякий верховой кабардинец, при встрече с князем в поле, обязан вернуться назад и провожать его до тех пор, пока им не будет отпущен. Если же князь не на коне, a пешком, то встречающие его кабардинцы обязаны спешиться. Обычаи эти в настоящее время находятся в полной силе и могут быть нарушены разве такими только лицами, которые по чину, или занимаемой ими должности, составляют в Кабарде исключительный кружок.
Известно, что в прежнее время кабардинские князья были весьма требовательны в оказании им чести описанным образом, и что требовательность эта иногда доходила до того, что они не только встречающихся верховых кабардинцев, но и едущих на тяжело-нагруженных арбах заставляли ворочаться назад и сопутствовать себе на далекое расстояние. В поступках этого рода особенно отличались князья Тахтамышевы, которые своей заносчивостью и непомерной гордостью до того раздражили народ, что общественным приговором сего последнего лишены были княжеского звания.
Подробное описание всех правил вежливости и уважения, оказываемых кабардинцами своим князьям, заняло бы слишком много места в настоящей записке, почему, воздерживаясь от описания подобного рода, достаточно сказать, что такие события в жизни кабардинских князей, как напр., свадьба, возвращение аталыками детей в родительские дома, обрезание мальчиков, посвящение их военному ремеслу (получение оружия и первая езда верхом) составляют не столько семейные праздники, сколько народные.
По тому же наружному этикету, умершие князья не хоронятся на общественных кладбищах. Уединенные могилы их всегда находятся на более выгодных местах, причем устраиваются прочные памятники, нередко с поставлением вблизи их столбов для привязывания лошадей. Памятники эти, во множестве рассеянные по всей земле, некогда принадлежавшей кабардинскому народу, ясно свидетельствуют как о высоком уважении сего последнего к памяти почивших князей, так и о бывшем могуществе адыгейского племени.
Похороны князей совершаются по мусульманскому обряду, т. е. без всякой пышности и без всякого отличия от похорон простолюдина; особенность состоит только в том, что каждый взрослый кабардинец обязан посетить дом умершего князя, для совершения заупокойной молитвы. Исполнять этот долг считают своею обязанностью и благородные роды соседних Кабарде племен — Тагаурии, Дагории, Балкарии, Хулама и прочих.
По брачным союзам, между кабардинцами существует весьма странный обычай, в некоторых случаях предоставляющий женщинам более преимуществ, чем мужчинам, именно при передаче детям прав своего состояния. Таким образом, рожденный от холопа и свободной женщины считается свободным; рожденный же от князя и женщины не княжеского происхождения не считается князем. Детей от подобного брака называют тумами, которые в сословном порядке хотя и стоят выше тлакотлешей, но полных княжеских прав не имеют. Для приобретения этих прав необходимо тумам быть признанными настоящими князьями своей фамилии за равных себе , и совершением каких-либо подвигов приобрести народное уважение. Поэтому-то в прежние времена все тума отличались наездничеством, щедростью, отвагою в набегах, ловкостью в воровстве, и каждое мгновение права свои на княжеское звание готовы были подкрепить силою оружия. Последним типом тума этого рода, без сомнения, был известный наездник и абрек князь Таусултан-Атажукин.
Дети тума приобретали полное княжеское достоинство, если отцы их вступали в брак с природными княжнами.
Воспитание княжеских детей до семилетнего возраста и после, почти до шестнадцатилетнего, т. е. до совершеннолетия, никогда не происходит в доме родителей: обыкновенно, княжеские дети отдаются в дом какого-либо ворка, и как подобное аталычество составляет особенную для атылыка честь, то нередко добиваются ее тлакотлеши и дижинуго; сами же князья на воспитание к себе посторонних детей не берут, исключая весьма редких случаев, а именно — или в знак особенного своего благоволения к ворку, или призирают у себя в доме сирот своих аталыков.
Тираническая власть и высокое значение кабардинских князей далеко не ограничивались пределами их родины. Влияние их, хотя и в неравной степени, распространялось на все окружающие Кабарду племена. Таким образом, племена более отдаленные, напр., ингуши, карабулаки, кистинцы, тагаурцы и дигорцы были только данниками кабардинских князей, а ближайшие, как-то: карачаевцы, чегемцы, хуламцы и безенгиевцы (балкарцы, благодаря своей числительности и трудным доступам к их жилищам, сумели сохранить свою относительную независимость) находились у них почти что в состоянии рабства. Степень зависимости последних четырех племен от кабардинских князей легко усматривается из следующего факта: если княжеским холопом положен был камень у дверей сакли горца, или на его пахотном или покосном месте, то этого действия вполне достаточно было для воспрещения владельцам сакли входа в нее и выхода из нее, а владельцам пахоты и покоса пользования ими. Что касается имущества карачаевцев, чегемцев, хуламцев и безенгиевцев, то кабардинские князья распоряжались им по своему усмотрению, т. е., без малейшего со стороны горцев прекословия, брали себе все, что было в нем лучшего.
Грузинские цари, крымские ханы, шамхалы тарковские, владетельные князья Абхазии и Мингрелии и дагестанские беки, а также турецкие паши, бывшие в Анапе, постоянно оказывали внимание и уважение кабардинским князьям, из рода которых Мария Темрюковна была супругою царя и самодержца всея Руси Иоанна Васильевича Грозного. Князья Российской Империи: Алеуковы, Бековичи-Черкасские и просто — Черкасские происходят из кабардинских князей.
Однако же, несмотря на достоинство, силу и деспотическую власть кабарданских князей, в обеих Кабардах существовали такие благородные роды, оскорблять которых боялись князья; у которых они нередко искали себе покровительства и мнения которых в народе бывали действительнее и сильнее голоса князей. Роды эти принадлежали к сословиям тлакотлеш, что в переводе означает «рожденный от могущественного», и дижинуго, буквальный перевод которого — «позолоченное серебро». У этих двух сословий находились в подданстве или зависимости ворк-шаотлахусы.
Кроме права над сказанными ворками, одно из главных преимуществ тлакотлеша в дижинуго перед низшими сословиями состояло в том, что они всегда жили особенными от князей аулами, при этом тлакотлеши на землях своего наименования, входивших в общее деление Кабарды на четыре княжеских части и имели право по своему благоусмотрению со всем своим аулом переселяться с одного места на другое, с тем однако же условием, чтобы таковое переселение совершено было в пределах участка, называющегося именем природного их князя.
В брачные союзы тлакотлеши и дижинуго вступали только между собою, или брали жен из домов тагаурских алдар, дигорских бадилят и горских таубиев, т. е. из равных себе сословий. На княжнах же и княгинях никогда не женились. Между тлакотлешами и дижинуго случаются, конечно, и неравные браки; но лица, рожденные от этих браков, не лишаются, подобно тумам, прав состояния своих отцов.
Плата за кровь тлакотлеша и дижинуго ниже княжеской кровной платы и значительно выше платы за кровь прочих ворков. Личное оскорбление тлакотлеша и дижинуго, кем бы то ни было совершенное, всегда считалось у кабардинцев большим преступлением, и в настоящее даже время, виновные в подобного рода преступлениях со всем семейством своим немедленно бегут из Кабарды за Кубань или в Осетию, где ищут покровительства тамошних именитых людей, и только с их помощью кое-как оканчивают свое дело.
На кабардинском языке слово беслен (производное от собственного имени), в определении сословий, означает тоже что и пши, под которым обыкновенно разумеется князь. Посему беслен-ворк означает княжеского ворка.
Звание беслен-ворка без особенных затруднений приобреталось ворк-шаотлахусами, а также и выходцами из местностей, заселенных адыгейским племенем. Приобретение этого звания совершенно зависело от желания ворков и всегда сопряжено было с получением так называемой княжеской дани, т. е. князь обязывался дать ворку, желающему быть его беслен-ворком, какой-нибудь ценный подарок, в большинстве случаев состоявший из дорогого оружия и серебряных изделий, как то: чаш, кубков и т. п. Кроме этого беслен-ворки имели свою часть из получаемого князьями калыма и, вообще, много других выгод в материальном отношении. Взамен получаемого от князей, беслен-ворки обязаны были жить в ауле своего князя или, по крайней мере, на земле его имени, сопутствовать ему во всех его поездках (если князь этого пожелает) и во всех обстоятельствах служить ему словом и делом.
В случае ссоры князя с беслен-ворком, сей последний, возвратив князю полученную от него дань, имел право переселиться к другому князю или тлакотлешу и таким образом прекращал взятые на себя обязательства, не утрачивая при этом своего звания. Но подобные случаи если и были, то чрезвычайно редко. Обыкновенно, ссора князей со своими беслен-ворками, содействием сторонних людей, оканчивалась примирением; необходимость же примирения происходила от того, что по понятиям кабардинцев оставление беслен-ворком своего князя составляло неизгладимый позор как для того, так и для другого.
Первоначальное происхождение ворк-шаотлахусов достоверно неизвестно; быть может, это аборигены занимаемого ими края. С того же периода времени, когда в Кабарде установились обычаи, основанные на сословном разделении народа, звание ворк-шаотлахуса приобреталось только беслен-пшитлями (княжескими холопами) или посредством выкупа, или посредством даровой уступки их тлакотлешам и дижинуго.
Беслен-пшитли все без исключения неприродные кабардинцы, а выходцы из других мест, покинувшие свою родину вследствие кровомщений. Сначала они были совершенно вольными людьми и находились только под покровительством князей, у которых нередко исполняли обязанность домашней прислуги; с течением же времени князья задумали обратить их в полное рабство; но так как к исполнению этого намерения предстояли почти непреоборимые препятствия, то князья употребили в дело подкуп и хитрость, и такими средствами успели склонить депутатов, выбранных этим сословием для защиты своих прав перед шариатом, сказать следующую фразу: «мы, беслен-пшитли, претендуем на князей, за намерение их обратить нас в рабство». Фраза эта обращена была шариатом против жалующихся, как личное свидетельство их в несправедливости иска, и они торжественно признаны были беслен-пшитлями. Но как слово пшитль выражает понятие о рабстве, а между тем каждому кабардинцу известно было свободное происхождение жаловавшихся, то последовало дополнительное постановление, гласившее, что беслен-пшитли продаваемы быть не могут, что полную свободу приобретают они или посредством выкупа, или чрез даровую уступку тлакотлешам и дижинуго, и что с получением свободы должны считаться ворк-шаотлахусами.
Впрочем, обычай этот в настоящее время не имеет никакой силы. Таким образом, в 1862 году, при разборе личных прав кабардинцев, выкупившиеся на волю беслен-пшитли причисляемы были кабардинскими депутатами не к сословию ворк шаотлахусов, а к сословию азет.
Многие ворк-шаотлахусы, ради подарков и других материальных выгод, добровольно поступали в подданство тлакотлешей и дижинуго, принимая на себя в отношении их такие же обязательства, исполнение которых в отношении князей составляло долг беслен-ворков.
Характерное отличие ворк-шаотлаxyca от беслен-ворка между прочим состояло в том, что для первого не считалось стыдом лично заниматься черною работою, напр., пахать, косить, возить дрова и прочие, а для второго подобные занятия были совершенно неприличны.
Пшекеу. В буквальном переводе слово это означает: «княжеская ограда». Сословие это образовалось из вольноотпущенников (азет). Пшекеу, обязанные исполнять волю князей, находились у них в полнейшем подчинении, за что со стороны князей пользовались собственным их покровительством, простиравшимся до того, что в случае убийства кем-нибудь пшекеу, кровомщение, как бы за своего родственника, брал на себя тот князь, у которого состоял на службе убитый; при чем большая часть кровной платы поступала в пользу мстившего князя.
Звание пшекеу наследственно и — во время самовластия кабардинских князей — было весьма выгодно, потому что лица этого сословия, всегда приводившие в исполнение волю князей, имели влияние в среде простолюдинов и нередко были ими щедро одаряемы. В настоящее же время сословие пшекеу, хотя и не смешивается с азетами, но в народе не имеет ни малейшего значения.
Азет (вольноотпущенник). Сословие это произошло из крепостного состояния (пшитль), посредством выкупа или чрез добровольное дарование свободы рабам; последний случай освобождения их по большей части проистекал из религиозных побуждений, а именно — во спасение душ усопших рабовладельцев.
Особенность сословия азет состояла до последнего времени в том, что выпускаемые на волю пшитли не вовсе прекращали обязательные отношения к бывшим своим владельцам. Таким образом азеты были обязаны: во-первых, жить при своих владельцах, при чем удерживали за собою название их вольноотпущенников и, во-вторых, под страхом величайшего стыда, не могли отказаться от исполнения некоторых их требований, напр.: от дачи владельцу под съезд верховой лошади, от прислуживания в кунацкой, если в ней находятся гости; от выдачи на угощение их провизии (преимущественно барашка, если у вольноотпущенника были овцы); от сопутствования владельцу в его поездках, если он этого требовал, и от поездки в разные места.
В горских обществах, подчиненных управлению Кабардинского округа, привилегированное сословие как сказано было выше, называется таубий. Наименование это допущено правительством с 1852 года, т. е. со времени принятия Императором Николаем I депутации от этого общества; до того же времени, лица, принадлежащие к сословию таубий, во всех правительственных и административных сношениях наших с горцами, всегда именовались горскими старшинами (название это в настоящее время осталось за почетными Фамилиями Карачаевского общества, — Крымшамхаловыми, Дудовыми и др.). Имеретинам же, мингрельцам, сванетам и другим племенам Кутаисской губернии таубии известны под именем бассият .
Горские старшины, или таубии, по своему родопроисхождению, действительно гораздо выше прочих своих соотечественников, которые до самого последнего времени находились от них в крайне стеснительной зависимости.
Первое проявление стремление черного народа (каракиши) к независимой жизни относится к концу 1855 года, и то только в Чегемском и Хуламском обществах.
В брачные союзы таубии вступали только с тлакотлешами, дижинуго, алдарами и бадилатами, наравне с которыми пользовались уважением соседних туземных племен.
Плата за кровь таубиев была весьма значительна, даже выше платы за кровь дигорских бадилат.
Что касается каракиши (черный народ), то сословие это, будучи совершенно вольного происхождения, вследствие одной только крайней своей неразвитости находилось в полном подчинении у таубиев, которые эксплуатировали их по своему усмотрению.
О прочих кабардинских и горских сословиях, находящихся в крепостном состоянии, в настоящей записке не упоминается.
Генерал Ермолов, по окончательном покорении Кабарды, приказал находившемуся тогда при нем капитану Якубу Шарданову составить записку о кабардинских народных обычаях и о существе бывшего в Кабарде управления.
В записке этой, весьма подробно и довольно обстоятельно изложенной, между прочим, все кабардинские ворки названы узденями и разделены на четыре степени. К первой степени отнесены тлакотлеши и дижинуго; ко второй — беслен-ворки; к третьей — ворк-шаотлахусы и к четвертой — пшекеу.
В последние сорок лет, пережитые кабардинцами под непосредственным управлением русского правительства, бывшие междусословные отношения в Кабарде совершенно изменились. Сила и значение князя каждый день утрачивают свое обаяние, и с каждым днем народная масса становится самостоятельнее, в особенности же начинают жить независимо беслен-ворки и ворки-шаотлахусы. Таких же князей, которые бы образом жизни соответствовали прежнему понятию кабардинцев о княжеском достоинстве, в фамилиях Кайтукина, Бек-Мурзина и Мисостова нет никого; только в фамилии Атажукина есть еще один представитель древнего типа кабардинского князя, измененный впрочем влиянием своего времени. Со смертью же и этого представителя , останется в Кабарде ничего незначащий княжеский титул, и некогда широкая жизнь кабардинского пши перейдет в область легендарного предания.
Объяснив междусословные отношения кабардинского народа, остается сказать несколько слов о значении его самого среди других племен Северного Кавказа.
Кабардинцы принадлежат к многочисленному и знатному племени, называемому ими адиге, — туркам, татарам и русским известному под именем черкес, грузинам — черкесиан, а осетинам — казахе. В конце прошлого столетия жилища этого племени простирались от хребта Рогс-Роха (близь Владикавказа) до устьев Кубани; абхазы и татары жили между ними рассеянно.
Черкесы, или адыгейцы, от всех кавказских народов разнятся своим языком, который ни с каким другим из теперь известных никакого сходства не имеет.
Разделенные на множество колен (кабардинцы, бесленеевцы, темиргоевцы, махошевцы, бжедухи и проч.), нередко враждовавших между собою, тем не менее адыгейцы единством своего языка и общностью обычаев составляли мощный народ, сила и преимущество которого над прочими племенами Северного Кавказа ясно выражались рабским подражанием сих последних — одежде, нравами и обычаями, усвоенным адыгейцами вообще и кабардинцами в особенности. И действительно, благородный тип кабардинцев, изящество их манер, искусство одеваться и умение держать себя в обществе до того поразительны, что самый поверхностный наблюдатель, по одному наружному виду, тотчас отличит кабардинца от всякого другого горца. Подобное явление есть несомненный признак лучшей расы людей, — той расы, которая равным внушает симпатию, а низшим невольное к себе уважение.
Примечание. Так как приведенная статья была составлена еще до освобождения зависимых сословия в Кабардинском округе состоявшегося в 1867 году, то редакция «Сборника» позволила себе сделать в ней некоторые, весьма впрочем, незначительные, изменения. Эти изменения коснулись тех мест статьи, в которых упоминалось о низших сословиях, как бы еще состоящих в зависимости у сословий высших. Об освобождении зависимых в Кабарде, равно об их подразделении по степеням зависимости, а также о характере последней, — «Сборник» уже представил особую статью, помещенную в I его выпуске, в отделе Горская летопись, под заглавием: «Крепостные в Кабарде и их освобождение».